Последующие месяцы для обоих были исполнены событий, которые, следуя новому лексикону, принято называть судьбоносными. Но если для Даши это было волнующее ожидание перемен в ее личной и их общей судьбе, то для Мела активная, состоящая из тонких расчетов, похожая на розыгрыш шахматной партии деятельность.
На исходе третьего месяца беременности Даша поставила в известность своего мужа о предстоящем событии. Тот не выразил большой радости, но и не стал настаивать на аборте, понимая, что время упущено. Он только с досадой спросил, почему она не сказала ему раньше. Даша ответила, как обычно отвечают в таком случае женщины: не была уверена, так как до сих пор не беременела, хотела убедиться, а позднее врачи сказали, что опасно; потом смело добавила:
— Ребенка я сохраню! Я давно хотела его иметь. Если ты, как и раньше, решительно против, я готова пойти на развод и воспитывать его одна… Решай сам, а я уже приняла решение!
Мел правильно просчитал, что К. не согласится на развод с беременной женой из-за отрицательного publicity, поэтому своим решительным разговором Даше не удалось подтолкнуть мужа двинуться в нужном направлении.
В конце концов, по-видимому, рассудил он, одного ребенка, пожалуй, иметь следует, а дальше он будет полагаться в интимных делах на себя, а не на жену.
— Ты кому-нибудь уже говорила об этом?
— Мама и папа знают.
— Почему же ты им сказала раньше, чем мне? Вроде бы обошлось не без моего участия? — чтобы хоть как-то сорвать досаду, спросил муж.
— В общем, получилось случайно, что они узнали раньше тебя. А почему я сразу не сказала тебе, я уже объяснила, — пожав плечами, спокойно ответила Даша.
На следующий день она по телефону пересказала разговор с мужем Мелу. Он велел ей не волноваться, беречь себя и будущее дитя, добавив, что уже действует в нужном направлении: они скоро будут вместе. Сила его убеждений была так велика, что Даша поверила ему безоговорочно. Она действительно успокоилась и стала трепетно ожидать счастливых перемен, обещанных возлюбленным.
На шестом месяце она прошла ультразвуковое обследование и после процедуры, потрясенная до глубины души, позвонила Мелу.
— Мел, ты не можешь представить, что я тебе скажу! Ты, наверное, колдун и провидец! Как ты узнал, что у нас будет двойня? Мел, ты слышишь меня?
На другом конце провода Мел молчал, потеряв дар речи. Радостный спазм сдавил горло, адамово яблоко вдруг увеличилось до размеров настоящего и преградило путь звуку. Сделав над собой усилие, он наконец хриплым голосом произнес:
