— Что я говорил! — воскликнул товарищ прокурора, потирая худые и белые, как у покойника, руки. — В нашем деле предчувствие превыше всего. До сих пор оно никогда меня не обманывало — не обмануло и на сей раз. Пока только разрозненные факты, но из них уже можно делать кое-какие обнадеживающие умозаключения.
— Какие же? — не сумел скрыть Секеринский возникшего любопытства.
— А вот какие. Из Женевы исчез ускользнувший от нас в Варшаве Варыньский. Ни в Париже, ни в Лондоне он не появлялся. Значит…
— Ты полагаешь, — перехватил мысль майор, — что он непременно должен объявиться в Варшаве?
— Именно так! И думаю, что я прав, если, конечно, за последнюю ночь я не превратился в идиота, — позволил себе пошутить товарищ прокурора.
— Но почему именно в Варшаве? — добивался Секеринский, хотя уже уловил направление мысли Янкулио. — Почему, скажем, не в Кракове? Там у него надежная база для деятельности…
— Нет, в Кракове ему делать нечего. Явки провалены. Опытный зверь по старым следам, где он попадался в капкан, не ходит. В Варшаве ему удалось обвести нас вокруг пальца один раз — почему бы не попытать счастья снова. Стань на его точку зрения! Да учти, что он свою веру обретал в стенах Технологического института, этого революционного очага в Петербурге. Кто мы для них? Два недалеких провинциальных чиновника. Но вот на этом-то мы их и возьмем. И тогда — прощай, варшавское захолустье! Здравствуй, столица империи! Здравствуй, славное и высокое поприще!
У товарища прокурора дух захватило — настолько отчетливо он увидел открывающуюся перед ним перспективу… Он на мгновение умолк — этой-то паузой и воспользовался майор Секеринский:
— Но позволь… каким образом… ведь нет никаких даже мало-мальски серьезных обстоятельств?
— Но нам достоверно известна и другая информация. В Варшаве действует прибывший из Петербурга известный подпольщик по кличке Черный.
— Его нетрудно обезвредить.
Янкулио прихлопнул по столу ладонью, стараясь этим жестом особо подчеркнуть смысл своих слов:
— Вот этого ни в коем случае нельзя делать. Это будет роковой ошибкой, которая зачеркнет все наше будущее. Напротив, надо дать полнейшую свободу действий этому Черному, дать ему возможность не только встретиться с Варыньским, но и сойтись как можно ближе. У Варыньского старые связи, кружки, люди… У Черного — нетерпение: действовать быстро, эффективно и как можно громче. А уж остальное будет зависеть от нас — сделать этот гром таким громким, чтобы он не только достиг петербургских ушей, но и оглушил их!..
