В этот миг проходившая мимо невысокая кареглазая девушка в коротком коричневом пальто, со свернутым зонтиком в руке, замедлив шаги, тихо сказала:
— За вами следят. Вон тот, у статуи Добродетели. Уходите. Я его задержу. — И, даже не повернув головы, прошла мимо.
Дулемба потянулся было в карман пальто, где у него лежал револьвер, но Людвик удержал его руку.
Девушка в этот миг приблизилась к молодому подтянутому человеку, опершемуся на ограду. Тот зло улыбнулся ей, и она поняла, что он заметил, как она предупредила выслеживаемых им юношей. Вскинув зонтик, девушка ударила шпика по голове. Зеленая велюровая шляпа его упала к ногам, и пока шпик нагибался, чтобы ее поднять, девушка громко крикнула:
— Хам! Нахал! Руки распускать!..
Сидевшие на скамейках люди повскакивали, окружили их и, думая, что человек в велюровой шляпе оскорбил девушку, набросились на него.
— В полицию его!
— Каков негодяй!
— Вот она, сегодняшняя молодежь!
— Господа, — лепетал шпик, — уверяю вас, я здесь ни при чем… Эта пани сама…
Высокий пожилой шляхтич с военной выправкой совал ему в лицо визитную карточку:
— Я граф Радзивилл… мой дом в Краковском предместье. С пяти до семи вечера всегда к вашим услугам. Род оружия предоставляю выбрать вам, хотя я бы предпочел шпагу, чтобы иметь удовольствие насадить вас, как стрекозу на булавку…
Шпик наконец надел шляпу, и гомон вокруг него оборвался пронзительно заверещавшим свистком. Толпа брезгливо отхлынула. От западных ворот послышался топот полицейских. Делать здесь больше было нечего.
Людвик и Хенрик, выхватив из толпы предупредившую их девушку, скрылись в боковых аллеях.
Минут через десять они вышли на улицу Агриколя и вскочили в первую попавшуюся пролетку.
— Куда прикажете, господа? — не оборачиваясь спросил извозчик.
— Гони! — крикнул ему Дулемба.
Извозчик мгновенно оживился, вожжой хлестнул по крупу лошади, и пролетка понеслась.
Пересекли Уяздовскую аллею и, выскочив на Maршалковскую улицу, повернули вправо. Назад убегали стройные ряды лип, которыми с обеих сторон обсажена была эта самая нарядная и богатая в Варшаве улица. Промелькнули упершиеся в небо две высоченные башни с горящими золотом крестами — костел Спасителя… Проскочили Иерусалимские Аллеи, разрезавшие город от Вислы до западных окраин и, только въехав в какую-то тихую под старинными липами улицу, извозчик придержал блестевшую от пота лошадь.
— Молодец! — сказал Людвик, похлопав по плечу возницы. Тот обернулся бородатым лицом с голубыми глазами и широко улыбнулся.
