От подобных мыслей у него закипела кровь.
– Прекратите так на меня смотреть!
Он зловеще рассмеялся:
– Как «так»? Я просто думаю, как лучше перебинтовать вам грудную клетку, мисс Уайтфилд. А вы что заподозрили?
– Вы… У вас в глазах появился такой подозрительный блеск, так что не стоит уверять меня в невинности ваших намерений.
– Напротив, мои намерения сделали бы честь любому джентльмену, хотя, конечно, смотря что понимать под словом «джентльмен». Здесь у нас с вами могут быть разные взгляды.
– Не сомневаюсь. Если вы немедленно не приступите к этому неприятному делу, я сейчас же оденусь.
Подняв с пола полоски ткани, Алекс двинулся к Эмме.
– Что ж, раз вы подозреваете меня в грязных помыслах, я не буду заботиться о вашем удобстве и постараюсь сделать все как можно быстрее.
– Благодарю вас, – пробормотала она, когда он встал позади нее на колени и стал бинтовать ей торс.
Быстрыми и ловкими движениями он сделал крепкую повязку. Когда дело подошло к концу, Эмма облегченно вздохнула:
– О, так несравненно лучше! Где вы научились бинтовать?
Он улыбнулся.
– В армии. В молодости я несколько лет прослужил в армии. – Он не стал развивать эту тему. Она вызывала у него неприятные воспоминания. Несмотря на блестящую военную подготовку, умение стрелять без промаха и отличное владение лошадью, он так и не попал в армейскую элиту – британскую кавалерию. И здесь его преследовало подозрение в нечистокровном английском происхождении.
– Вы служили в британской армии? – Она повернула голову и слегка откинулась, устремив на него полный любопытства взор.
До него с опозданием дошло, что он нарушил собственное правило ничего не рассказывать ей о своем прошлом. Желая отвлечь ее внимание, он дотронулся ладонью до ее щеки и, подчиняясь внезапному порыву, наклонился и прикоснулся губами к ее губам.
Эмма только ахнула. Он занял более удобную позу, обнял ее и поцеловал по-настоящему. Ее губы оказались мягки и пряны, как индийские сладости, она невольно прильнула к нему, возбуждая его плотский инстинкт и вселяя желание продлить соприкосновение, сделав его более глубоким, более интимным.
Однако ее покорности хватило ненадолго. Вскоре она начала вырываться из его объятий, так что они оба оказались в коконе из ее волос; при этом Эмма умудрилась удержать у груди свою импровизированную ширму. Он нехотя выпустил ее.
– Успокойтесь, мисс Уайтфилд! Мне просто захотелось вас отвлечь. Ведь вы испытываете такую боль!
– Поцелуй как лекарство? – Она отшатнулась от него, бледная и дрожащая.
