Шествуя по вокзалу, Эмма то и дело натыкалась на торговцев стеклянными браслетами и глиняными фигурками, разрисованными яркими птичками и цветами. Она то и дело уклонялась от попрошаек, цеплявшихся за ее подол и насильно демонстрировавших свои гноящиеся раны и изуродованные конечности.
Помочь всем она не могла, а от помощи хотя бы одному ее настоятельно предостерегли – нищие начнут буквально осаждать ее, пытаясь добиться милостыни для себя. Кроме того, Эмма не раз замечала, что, получив подаяние, древние старухи выпрямляются и удаляются прочь молодой походкой, а изуродованные члены чудесным образом превращаются в здоровые. Тем не менее, ей было трудно закрывать глаза на людские мучения. Одетая и обутая, она чувствовала себя виноватой перед теми, кто щеголял в рубище и босиком.
– Где же вы, мистер Кингстон? – бормотала она себе под нос. – Надеюсь, вы не будете пытаться улизнуть от меня!
Пронзительный свисток оповестил о прибытии поезда, который спустя мгновение появился из-за поворота, изрыгая дым и издавая оглушительный шум. Эмма еще крепче прижала к груди ридикюль, уповая на то, что ей и ее свежеиспеченному хозяину предстоит сесть в другой состав.
Со дня своего прибытия в Индию Эмма усердно изучала язык хинди, однако пока что не освоила его в достаточной степени, чтобы легко объясняться с незнакомыми людьми. Неподалеку от нее по платформе расхаживали несколько европейцев, но Эмме не хотелось к ним обращаться из опасения, что они станут задавать вопросы, на которые она не решалась отвечать даже самой себе. Она уговорила Рози распространить слух, будто она уехала в Дарджилинг навестить старых друзей семьи, и сверх того обнадежить Гриффина, передав ему, что, вернувшись, она уделит ему больше времени. Полностью перечеркивать шансы на будущее не было смысла: если в Центральной Индии все сложится не так, как она надеялась, она, возможно, будет рада вернуться в Калькутту и выйти замуж за Персиваля, если тот, конечно, ее дождется. Поэтому ей не хотелось повстречать на вокзале людей, знакомых с Рози и Уильямом и способных впоследствии опровергнуть слухи об ее отъезде в Дарджилинг.
Паровоз с душераздирающим лязгом остановился прямо перёд Эммой. Из вагонов высыпали пассажиры. Эмма сразу заметила, что индийцы и индианки путешествуют раздельно: мужчины – в одном вагоне, женщины – в другом. Европейцам отводились отдельные купе. Как поедут они с Александром Кингстоном? Неужели у них будет одно купе на двоих?
