– Вы не предупредили меня, что ваш друг – принц и живет во дворце.
– Это – дворец? – Кингстон усмехнулся; в его усмешке Эмма почувствовала горечь. – Я бы не назвал это дворцом, хотя этот дом действительно построен в эпоху Великих Моголов. Мой друг – принц, но не правитель. Когда здесь воцарились британцы, они низложили его семью и привели к власти другую, более лояльную правителям, поселив ее в родовом имении моего друга. Дом, где ему полагалось бы жить, гораздо больше и красивее этого.
– Боже! – Эмма не могла взять в толк, как британцам хватило дерзости решать, кому править в этом краю, а кому нет. Позиция Кингстона была ей также странна: она была определенно антибританской, словно он, как и она, осуждал метрополию. Раз так, он был единственным саибом во всей Индии, осуждавшим политику священной и неприкосновенной Ост-Индской компании.
– Мисс Уайтфилд! – Кингстон остановился и обернулся. – Я должен вам кое-что сказать!
Эмма набрала в легкие побольше воздуху.
– Я вас слушаю, мистер Кингстон.
– У вас такой вид, будто я собираюсь скормить вас крокодилам! Я хочу вас предупредить, что во время нашего пребывания в этом доме вам придется ночевать в зенане, то есть на женской половине. У вас не будет недостатка в прекрасной еде, но пищу принимать вы будете в одиночестве. Не прикасайтесь и не пользуйтесь тем, что не предоставлено вам в исключительное пользование. Учить вас разговаривать с женщинами в зенане я не буду, потому что они все равно не понимают по-английски.
Эмма догадалась, что он опасается, как бы она, не зная местных обычаев, не поставила его в неудобное положение.
– Постараюсь не оскорбить ваших друзей. Все эти предосторожности вызваны тем, что я неприкасаемая?
Кингстон кивнул:
– Да. Кстати, если вы полагаете, что британцы слишком соблюдают этикет, то скоро увидите, что среди индийских аристократов встречаются куда большие педанты. Культуры, возможно, разные, но снобизм тот же. Многие индийцы считают британцев почти нецивилизованным народом.
Пришла очередь Эммы рассмеяться.
– Знали ли бы вы, что я услышала, едва очутившись в вашей стране! Старая англичанка, источавшая запах ячменного отвара, заклинала меня не обмениваться с индусами рукопожатием, «потому что, душечка, откуда вам знать, где побывала его рука?». Как вам такой снобизм?
В глазах Кингстона сверкнуло не то веселье, не то гнев, а может, и то и другое вместе.
– Недурно. А она вам не сказала, что индус по той же самой причине может не захотеть пожать руку вам? Наверняка ей было невдомек, что индусы пекутся о чистоте своей правой руки, которой они едят, тогда как левую используют для черной работы по дому.
