Я и сам в молодости был большим непоседой. Сперва у меня была плантация иерба-матэ[1] в далекой аргентинской провинции Мисионес, что на границы с Парагваем. Потом я строил дома в Кордове, Буэнос-Айресе и других городах моей страны. Учреждал строительные компании, часто прогорал. Так и не сколотил себе никакого состояния. Наживаться за счет других не умел, поэтому другие наживались за мой счет. Но я об этом не жалею. Ведь главное в жизни не деньги, а чистая совесть. Хотя мои финансовые дела никогда не были блестящими, все дети, а их у меня пятеро - получили высшее образование, что называется, вышли в люди. Но больше всего, конечно, я горжусь Эрнестом. Он был настоящим мужчиной, настоящим борцом.
Мы пьем горячий кофе, настоящий "тинто" (крепкий), который по венесуэльскому рецепту приготовила Хулия.
- К сожалению, я не могу угостить вас "матэ", - говорит Альберто, - из-за проклятой блокады его не так-то легко получить из Аргентины. Но и "тинто" неплохой напиток в ненастную ночь, тем более если на столе, кроме "экстра-секо", еще и бутылка русской водки.
Хулия осуждающе смотрит на нас: у ее мужа больная печень и врачи запретили ему прикасаться к спиртному.
- Я, грешным делом, люблю пригубить рюмочку, - оправдывается Альберто, - а вот Че не был любителем спиртного. Он рано пристрастился к ароматическим противоастматичесним сигаретам, на Кубе же полюбил сигары - "табако". Он утверждал, что они спасали его от приступов астмы. Он действительно знал толк в хороших "табако" и курил почти непрерывно.
- Итак, молодой человек, - продолжает свой рассказ дон Эрнесто, - как я уже сказал, нам необходимо углубиться в историю. Вам, как историку, это будет тем более полезно. Когда был свергнут Батиста и Че стал знаменитостью, газеты пошли писать о нем всякие небылицы. Некоторые журналисты даже высказывали сомнение, что он аргентинец. Нашлись и такие, которые утверждали, что он русский, выдающий себя за аргентинца. Но мы аргентинцы, и притом коренные, а таких в нашей стране, населенной главным образом выходцами из Европы, не так уж много. По моей линии Че аргентинец двенадцатого поколения, по линии матери - восьмого. Более древний аргентинский род, чем наш, пожалуй, трудно и сыскать в моей стране. Начну с наших предков. По испанскому обычаю мы носим две фамилии. По отцу я Гевара, по матери - Линч. Предки моего отца, испанцы, поселились в Аргентине еще в колониальное время.[2] Они обосновались, в пограничной с Чили провинции Мендосе и занялись здесь земледелием. Мендоса, как вам, конечно, известно, в начале прошлого века служила базой для армии нашего освободителя - генерала Хосе де Сан-Мартина. Под его началом и было свергнуто испанское господство в Аргентине. Из Мендосы армия Сан-Мартина перешла в Чили и оттуда тоже изгнала испанцев, затем освободила Лиму, столицу вице-королевства Перу. Тем временем в Аргентине началась гражданская война. Сан-Мартин был вынужден подать в отставку. Колумбийские войска под командованием Симона Боливара и маршала Сукре завершили освобождение Перу.
