(На экране люди слушают радио.)
Население грабят прямо на улицах. «Кошелек или жизнь!» — слышится из уст разбойников. *
(На экране милиционер штрафует.)
По ночам можно услыхать, как несчастные жертвы дико вопят о помощи.
(На экране певица поет цыганщину.)
Некоторые граждане ходят по улицам в странных одеждах.
(На экране голый младенец.)
Иные от ужаса озверели и бросаются друг на друга, как дикари.
(На экране парочка целуется.)
Иногда доходят до крайности, бросаются с головой в омут, идут на каторжные работы и приковывают себя к тачке.
(На экране молодые записываются в загсе.)
Предчувствуя грозный час расплаты, люди длинными очередями спешат покаяться перед богом в своих прегрешениях.
(На экране очередь к фининспектору.)
Все разговоры о том, что страна приближается к социализму, разумеется, чепуха. Разбогатевшие частники нагло катаются в роскошных экипажах по городу.
(На экране «скорая помощь».)
И в то время, когда все культурные нации готовят помощь этой несчастной стране…
(На экране орудие, наведенное на публику.)
когда сами большевики робко, на коленях готовы умолять о пощаде,
(На экране красноармеец на страже.)
ибо им неоткуда ждать поддержки и не на кого надеяться,
(На экране части Красной Армии, Буденный, Ворошилов.)
Литвинов идет на все уступки.
(На экране фига.)
И я верю, что белую эмиграцию ждет светлое будущее.
(На экране кладбище.)
Так говорил Александр Федорович Керенский. Золотое содержание его мудрого доклада докатилось до нас, распространяя тонкий аромат славной политической деятельности этого великого человека.
(На экране ассенизационный обоз.)
Парламент перешел к очередным делам, рассматривая бюджетную смету своего государства.
(На экране рваные штаны.)
Некоторые из членов высокого собрания мирно разошлись по домам.
(На экране стадо баранов.)
А Александр Федорович продолжал говорить. «На тысячи ладов тянул, переливался, то нежно он ослабевал, то томной вдалеке свирелью раздавался. Затихли ветерки, замолкли птичек хоры и прилегли стада…»
(На экране возникает Керенский. Его реплики даются титрами.)
Титр: Какие стада? Вы это, собственно, о ком?…
Да ни о ком, Александр Федорович, просто так, басню Крылова вспомнил. «Осел и соловей».
Титр: Значит, по-вашему, я…
— Э, нет, Александр Федорович… Соловей — это я. Вы же первый меня с экрана увидели, а у Крылова басня так прямо и начинается: «Осел увидел соловья»…
Титр: Устал я, передайте мне стул…
— Стул могу, Александр Федорович. Вот если бы вы у меня галош попросили, так галош у нас действительно маловато, а стульев — пожалуйста, сколько угодно, хоть дюжину (передает настоящий стул на экран — и возникает стул на экране).
