Ей требовалась самая обыкновенная простыня…
Спускаясь с крыльца на улицу, она присмотрела в стороне белье, которое кто-то вывесил сушиться на сухом морозном воздухе. Среди прочих предметов присутствовало как раз то, что нужно, – чистая, ослепительно белая, накрахмаленная простыня.
Сьюзен улыбнулась. Весь день она караулила простыню и боялась, что ее унесут. Но вот стемнело, и девочка быстро сорвала простыню с веревки и спрятала под пальто. Убедившись, что ее никто не засек, она вихрем помчалась домой.
Дома по-прежнему все было безоблачно. Мама сидела на коленях у отца, который развалился на кушетке, бабушка ушла, а Дэбби валялась на кровати, потому что ей пришлось без Сьюзен кипятить чай и делать бутерброды.
– Что это у тебя под пальто? – громко спросила Дэбби и попыталась вырвать простыню из-за пазухи у сестры. Сьюзен с силой ее оттолкнула:
– Отвали, Дэбби, это мое.
Дэбби побежала в гостиную и капризным визгливым голосом закричала:
– Мама, папа, наша Сью украла чью-то простыню с бельевой веревки. Она у нее под пальто. Я сама видела. Она мне ее не дает.
Джоуи посмотрел на дочерей.
– Что это у тебя там, Сью? – равнодушно спросил он.
– Я сперла простыню, пап. Мне надо сделать костюм ангела для школьного спектакля. Я же говорила, что буду играть архангела Гавриила.
– Ангелы должны быть симпатичными на вид, мне так всегда казалось. Что, у них в школе нет хорошеньких девочек?
Сьюзен ему не ответила.
– Чья эта простыня?
Сьюзен пожала плечами. Джун вздохнула:
– Оставь ее в покое, ну сперла и сперла. Теперь простыня ее. – Она улыбнулась дочери: – Отправляйся к себе в комнату. Я приду и сделаю тебе тогу, как у римлян. Получится совсем как костюм ангела, детка.
Сьюзен улыбнулась:
– Спасибо, мам.
Лежа в постели, она мечтала, как будет изображать ангела, пусть даже некрасивого. Ведь не приходит же все сразу, рассуждала она про себя. Ей достаточно того, что уже есть. Не надо желать невозможного.
Сьюзен Макнамара заливалась смехом, и мисс Каслтон, учительница, которая вела класс, наблюдая за ней, поражалась перемене, вдруг происшедшей в угрюмой, молчаливой тринадцатилетней девочке. Такой она ее еще никогда не видела.
Наступило Рождество, и ученикам показывали мультяшки. Сначала они смотрели сказку про Снегурочку, а потом про Тома и Джерри. Все дети смеялись, но только Сьюзен привлекла внимание учительницы. Впервые ее лицо выражало искреннее удовольствие. Девочка просто сияла.
Сьюзен имела такой несчастный, тревожный вид, словно постоянно ожидала чего-то недоброго. Складывалось впечатление, будто она с самого утра занималась одним серьезным делом: ждала. Чего она ждала? Карен Каслтон постоянно задавала себе этот вопрос. Всякий раз, когда открывалась дверь в класс, Сьюзен поворачивала голову, и в глазах ее читались испуг и ожидание. Особенно последнее время. Последние несколько недель она была еще молчаливей, почти ни с кем не разговаривала. И вдруг сегодня она оживилась.
