Людям, подобным Джоуи, нравится быть окунем среди плотвы. Его побаивались и старались обходить стороной. В пабах угощали бесплатно. Старые шлюхи и местные пьянчужки пресмыкались перед ним, и это льстило его самолюбию. Но Джун, его Джун, по-прежнему смотрела на него пустыми, холодными глазами, а за спиной просто насмехалась над ним. Она-то знала, что он трус, болтун и жалкий врунишка.
Жена была его ахиллесовой пятой, поскольку в глубине души он ее любил, любил сильно, и не мог забыть, что раньше она тоже любила его. Можно даже сказать, обожала. Пока не поняла, что он из себя представляет.
Он взвел курок – резкий металлический звук нарушил гробовую тишину на кухне. Джун шумно сглотнула слюну. Ее голос звучал бесстрастно, когда она обратилась к мужу:
– Ну, давай Джоуи! Кончай меня, эта дурацкая история мне надоела.
Он глянул в ее изуродованное лицо, все вспухшее, в сплошных синяках. Любая другая на неделю улеглась бы в больницу, подумал он. Слезы чуть не навернулись ему на глаза. Он только что хотел выстрелом снести ей башку. Но этот момент миновал.
Джун медленно поднялась и принялась заваривать чай. В эту минуту Джоуи ненавидел чай.
– Приготовлю тебе завтрак, а потом ты можешь помыться, – сказала Джун.
Джоуи смотрел на жену не отрываясь и все еще целился в нее, но уже ниже, в грудь. Джун горько усмехнулась:
– Валяй, Джоуи. Все равно ты когда-нибудь меня прикончишь. Почему не сейчас, когда мне все по хрену?
Сьюзен осторожно взяла револьвер из рук отца. Дэбби прижалась к бабушке, спрятав голову у нее на груди. Айви сидела с застывшим, побелевшим лицом. Ее пугало не то, что сын того и гляди застрелит жену, – она боялась, что ее положение пошатнется. Джоуи внушал страх, и это позволяло ей быть зловредной старой стервой, каковой она и являлась. Люди терпели старуху только потому, что не желали иметь дело с ее сыном.
Сьюзен отнесла револьвер в туалет и бросила его в унитаз. В каком-то фильме, который она однажды видела, револьвер погрузили в воду, чтобы он не стрелял. Она надеялась, что это не выдумка. Когда оружие оказалось в воде, курок непроизвольно спустился, но выстрела не последовало. Девочка с облегчением вздохнула. Револьвер даже не был заряжен. Отец просто мотал им нервы. Что им пришлось пережить!
Опустив крышку унитаза, она вернулась на кухню. Дэбби уже перебралась на колени к отцу, а бабушка наливала ему виски в большой стакан. Напряжение спало, и в кухне царили добродушие и мир. Сьюзен накинула пальтишко, натянула ботинки и выскользнула из дома. Ей предстояло на следующей неделе играть архангела Гавриила в школьном спектакле, а костюма у нее не было. Учительница сделала только крылья, и Сьюзен пообещала ей, что сама сошьет костюм ангела.
