Солдат. Ты лжешь, негодяй!!!
Иаков (в испуге). Что? Кто? Кто это? Почему я — негодяй?
Солдат. Негодяй!!! Я — уставший мертвец, я скончался на Колыме во славу твоего проклятого Отца… Теперь я могу это говорить… Ты не достанешь меня!! Я умирал с его именем на губах, а Он… А ты — его мерзкое отродье!!!
Иаков (потрясенный). О чем он? Что произошло? Я хочу плакать… Почему меня оскорбляют?… Почему они суют бесконечно меня куда-то… куда я не хочу!!!
Солдаты. Иаков, на тебя наша надежда… Ты — выразитель нас. Мы горим, словно евреи, а ты должен остаться и сказать за нас свое слово. В начале и в конце — есть только слово. И сейчас оно есть, падла, и мы верим в него и надеемся, неужели оно подведет?
Иаков. Что? Что я должен сказать? Почему все кричат, что я что-то должен? И где мой Отец, почему Он не со мной? Я все вру, я видел одни лишь копии его, а он сам не хотел общаться со мной…
Светлана. Здравствуй, Иаков, почему ты стоишь здесь и не идешь к нам?
Иаков. Куда к вам?
Светлана. Проклятье, за мной увязались эти военные… Но ничего. Как куда! К папе…
Иаков. Не верю больше ни во что… Я… (Плачет.)
Светлана. Что ты, что ты… Но ты тоже должен понять отца… Ему трудно. Он руководит такой страной… Потом, Лаврентий…
Иаков. Не знаю, ничего не знаю… (Плачет, натруженно всхлипывая.)
Светлана. Но постой, это же неблагодарно… Все дети — дети твоего Отца. Он заботится о всех них. Он всех любит. И они говорят ему спасибо за свое счастливое детство. А между тем, твое детство было счастливей, чем их… И ты так себя ведешь!
Иаков. Как? Какое детство… Как ты можешь так говорить… Ты помнишь свою мать?
Светлана. Замолчи, Иаков!
Иаков. Ты — тоже… Ты тоже на меня кричишь… А ведь ты — сестра мне. Младшая.
Светлана. Вспомни, разве не было у тебя счастливого детства? Другие дети вообще родились до революции.
Иаков. Детство было у тебя. У тебя был папа. Вы ездили на дачу…
Светлана. Зажрался ты, Иаков! Другие люди…
Иаков. О! О! О — лучше уйди, ты никогда не поймешь меня…
Светлана (запальчиво). Я-то уйду, но запомни: если ты еще раз что-нибудь скажешь про Отца… Я все равно передам ему. Прощай!
Иаков (растерянно). Прощай, прощай. Прощай жизнь, я не могу больше. Все считают, что я — сволочь… И даже Он меня не любит… А солдаты видят во мне свой символ, за который они умирают, точнее, принадлежность к их символу… Я не могу больше обманывать их!!
Иаков стреляет себе в грудь. Он падает, и Вольф смотрит на него в умилении и удовольствии.
