— Слушаю, ваше превосходительство.
— Да, оденься почище… К невесте поедем.
— Слушаю, ваше превосходительство, — не веря ушам, молвил Андрей Тихоныч.
Какая милость низошла по благости божией! И на мысль не вспадало, во сне не грезилось!..
Ног не слышал под собой, когда в темную, дождливую осеннюю ночь крупно и спешно шагал он по липкой грязи, возвращаясь от его превосходительства в дальний конец города, где нанимал горенку у вдовой дьяконицы… "Какое счастье, какое вниманье начальства!" — думал он. Целую ночь заснуть не мог. Приходило в голову о невесте: "Кто бы такая была?.. — раздумывал он. — И собой какова, молода ль, не ряба ли, иль какого изъяну не имеет ли?" Мысль о милости начальства вытесняла, однако, нескромные мысли о невесте. "Ну ее совсем! Милость его превосходительства, вот это дело!.. По имени по отчеству! Вместе, говорит, поедем!.. Вместе!.. Да этого он секретарю не скажет!"
На другой день разодетый, распомаженный Андрей Тихоныч явился в назначенное время. Тотчас позвали его в кабинет. Александр Иваныч одевался.
— Ты куришь? — спросил его превосходительство. — Гришка, трубку Андрею Тихонычу.
Если б коленопреклоненное королевство, долго и тщетно отыскивая себе властителя, — как, например, Испания, а в былые времена Польша, — со слезами и с рыданьями сказало д-ской казенной палаты столоначальнику: "Андрей Тихоныч, бери корону, царствуй над нами!" — едва ли б слова будущих верноподданных настолько смутили его душу, насколько смутили ее слова Александра Иваныча. Его превосходительство трубку табаку изволит предлагать!.. Сам изволит предлагать!.. Не сонное ль видение?.. Нет. Гришка сует ему в руку длинный черешневый чубук с громадным янтарем… Дрожат руки у Андрея Тихоныча, от умиленья и слезы в глазах и зелень туманом.
— Да ты садись, — молвил его превосходительство, застегивая помочи. — Садись вот здесь на диване. Покойнее будет.
Язык отнялся у бедного. Хотел что-то сказать, не смог. В блаженстве таял.
"Батюшка, батюшка! — думал он. — Видишь ли?.. Видишь ли ты, до какой чести дожил твой Андрюшенька?"
Слезы градом лились у Андрея Тихоныча.
— Что с тобой? — спросил Александр Иваныч.
— Так-с, ничего, ваше превосходительство. Покойника батюшку вспомнил…
— Похвально, молодой человек (а молодому человеку было за тридцать за пять). Действительно, в столь важную минуту жизни должно призвать благословение родителей… Хорошо, мой друг, хорошо!.. Похвально!.. — прибавил Александр Иваныч, целуя Андрея Тихоныча.
