Тошно стало Андрею Тихонычу в Бобылеве. "Хоть землю, думает, буду копать, хоть воду стану носить, а перееду в губернию… Авось там другая мне линия выпадет".
"Экий я счастливец, — подумал он, когда совершенно неожиданно получил место в одном губернском присутственном месте. — Жалованье хорошее, и душа спокойна, оттого что взяток брать ни с кого не приходится. Знай, лупи, дери одну казну-матушку… А это разве грех…"
Служил-служил Андрей Тихоныч, пряжку беспорочную выслужил, титулярного получил. Человек смирный, покорный, безответный, каждое слово начальства, ровно слово из Неопалимой Купины, принимал. Оттого и начальство его возлюбило: каждый год Андрей Тихоныч получал наградные из остаточных сумм. От тех наград да от крупиц, что от казенной соли перепадали, составился у Андрея Тихоныча капитальчик тысяч в пять ассигнациями.
Однажды занимался он в кабинете его превосходительства, господина статского советника Александра Иваныча. И до сих пор в провинции статских советников зовут превосходительством, а это было еще в те времена, когда статским советникам давали Станиславские звезды без ленты. Как же со звездой-то да не генерал? — Сановник!..
Таким звездоносцем-сановником был Александр Иваныч фон-Кабрейт. Правил он много лет казенной палатой — казенная соль, винокуренные заводы, откупщики, рекрутские наборы, торги на поставки и подряды, купеческие свидетельства, казенные леса, оброчные статьи, перечисление душ — все под его властной рукой… И статьи-то какие все жирные!.. На пять, на десять таких сановников разделить — все бы сыты были… И разделили по времени — государственные имущества в особую палату отвели и Василья Трофимыча над ними посадили. И Александр Иваныч доходов не лишился, и Василий Трофимыч разбогател. А приехал в губернию в одной шинелишке.
— А что, — сказал Александр Иваныч, когда Подобедов кончил работу. — Женат ты, Андрей Тихоныч?
Сроду впервые начальство по имени по отчеству его назвало. У Андрея Тихоныча в глазах зарябило: будто крестик в петличку подвесили. И то опять, о чем спрашивает его превосходительство, не по службе, а по делу, можно сказать, партикулярному.
— Никак нет, ваше превосходительство, — задыхаясь от душевного волнения, едва мог проговорить Андрей Тихоныч.
— Тебе бы, братец, жениться… Ты человек уж степенный.
Растаял Андрей Тихоныч.
— Как прикажете, ваше превосходительство, — чуть слышно пробормотал он.
— Приходи ко мне завтра вечерком… часу этак в восьмом… Слышишь?
