— Верно, быть мостом, по которому мы все пойдем в одну сторону: к кунградскому хакиму. Сначала он увел Бегиса и Мыржыка, теперь пытается увести Айдоса. За мной прислал тебя? Признайся, Есенгельды.
— За тобой.
— Напрасно старался. Не лежит моя дорога через мост Туремурата-суфи.
— Пусть ляжет. Другого моста нет, Айдос. Кунградский лишь. Это все поняли.
— Плохо у тебя с памятью стало, Есенгельды. Есть еще хивинский мост.
— Заказан он для Айдоса. На нем зиндан и виселица. А на кунградском мосту жизнь и свобода.
— Что-то вы с Туремуратом-суфи все мне смерть пророчите, — тревожно повел плечами Айдос. — Или задумали черное дело?
— Астапыралла! — замахал руками Есенгельды. — Не думай такое. Грех подозревать великого суфи в низменных намерениях. Чист он как ангел. Смерть-то тебе уготовил хай хивинский. Предостеречь брата своего и послал меня суфи.
— Лжешь, старик!
Всевышний свидетель тому, что в сердцах наших добрые намерения.
Лгал Есенгельды. Чувствовал это Айдос. Но повторенное трижды слово «смерть» все же напугало старшего бия. Будешь звать постоянно смерть, так она и в самом деле явится. Торопит же ведь, каркая, ворон непогоду, так накаркает несчастье и Есенгельды. Вороном злым сидит на коне, сгорбился, насупился. Мечется на ветру его белая бородка, костлявой рукой пытается поймать ее и не может. Еще больше хмурится, еще больше злится.
— Зачем же хотел войти вместе со мною во дворец? — спросил Айдос. — Там ждала меня виселица.
— суфи сказал: «Если не остановишь Айдоса перед ханскими воротами, проводи его до ханского трона, будь ему опорой в последнюю минуту. Ведь все отвернулись от старшего бия».
— Отвернулись?! — удивился Айдос.
— Отвернулись, брат мой. На холме совета бии приняли тебя, а спустились с холма — отвернулись. Каждый выбрал свою тропу. На Айдосовой тропе ты один.
Опять лгал Есенгельды. Не отвернулись от Айдоса бии, не могли отвернуться. Верил он в это. Но как слово «смерть», обдало его холодом и слово «измена». Повтори старик трижды его — поверишь, пожалуй, и в это пророчество. Накаркает злой ворон.
Айдос хлестнул коня, словно хотел хлестнуть проклятого ворона. Сказал на скаку:
— Одинокая тропа не страшна, была бы верной. Доберемся по ней до цели.
Кустарниковые заросли Маман-шенгеле такая чащоба, что ни человек, ни конь не в силах сквозь нее пробиться.
Чистые от кустарника поляны редки, и не пройдешь к ним: топором прорубать тропу надо. Станешь же прорубать — жизни не хватит. Но кто знает тайны Маман-шенгеле, пройдет к чистому месту, не прорубая тропы. Да, немногие ведь знают и с другими своими секретами не делятся. Как Айдос, к примеру.
