Маман встал, неотрывно, страстно глядя на Неплюева.
— Ваше превосходительство, — сказал Гладышев, — не откажите… Выслушайте.
— Извольте. Я слушаю, — сказал тайный советник. Маман низко поклонился и сказал по-русски:
— Гаспа-дын Иван-Иван… вы родной кровь сарь Петыр… на ваш че-ло рука сарь Петыр… Это мы хорошо знай! Вы… не можешь такой совет… Я не веришь! Не хотим Абулхаир. Хотим брать за подол сариц Елизавета.
Неплюев и Гладышев медленно переглянулись. Долго, молча, значительно смотрели друг другу в глаза. Ни один мускул не дрогнул ни на лице тайного советника, ни на лице поручика. Немой обстоятельный разговор.
Неплюев встал и прошелся короткими неспешными шагами по горнице, вдоль стола, показывая осанку старого военного и безупречные, свободно-уверенные манеры дипломата. Он был моложав, хотя и шло дело к пятидесяти. Двенадцать лет кряду он служил посланником в Константинополе. Но самым ярким, незабываемым в его жизни была служба при Петре — главным морским командиром в Петербурге, всего один год…
Этот юноша, о котором так сладко пели и Гладышев и Муравин (и, по их словам, еще некто Бородин, шалый купчик), в этом зеленом камзоле, который пошел бы и кучеру и лакею, был очарователен. И он угадал: совет черным шапкам был продиктован прямиком из Петербурга, Коллегией иностранных дел.
Неплюев подошел к Маману и коснулся пальцем с чистым розовым ногтем пуговицы на камзоле.
— Вот эти двуглавые орлы появились как раз при Иване Третьем… — проговорил он задумчиво и тут же, без всякой паузы:- Хорошо! Не возражаю и не запрещаю… Езжайте сами в Петербург. Просите сами. Разрешаю. Готовьте присяжные листы, петицию на имя государыни и послов. Чтобы все было чин чином, поедет к вам поручик Гладышев, лично примет клятвы старшин. Дмитрий Алексеевич?..
— Слушаюсь, Иван Иванович. Охотно! Мурат-шейх торжественно, церемонно подошел
к столу и коснулся лбом его угла. Пулат-есаул и Маман сделали то же самое вслед за шейхом.
Неплюев быстро вышел из горницы.
А Гладышев кинулся обнимать Мамана.
— Сударь мой, сударь… Поздравляю! Я не сумел, ты сумел…
Толмач Мансур Дельный тоже подошел к Маману, цокая языком.
— Послушай, иди к нам служить, разбогатеешь.
Разъезжались одновременно — и казахи и черные шапки. Впереди катились цугом пароконные коляски Абулхаир-хана и Гладышева, следом валила валом свита хана, позади, по два в ряд, рысили каракалпакские старейшины. Дорога была одна — в Малый жуз.
Вскоре после того как крепость скрылась из глаз, подъехал к каракалпакам посыльный хана, затоптался поперек дороги.
