Но как открыть сейф, заглянуть внутрь, не повредив содержимое?
Тут-то я и вспомнил ужин с отставным «артистом».
Сначала товарищи мое предложение восприняли как шутку, но все же навели соответствующие справки. Когда история с английским банком подтвердилась до мелких деталей, меня послали за стариком.
Аристарх Филиппович долго отнекивался, мол, столько лет таким не занимается, дал себе зарок никогда больше ие «медвежатничать» и т. д. Решающим доводом для него прозвучало мнение эксперта о наличии ликвидирующих устройств.
— Брильянты или валюту с такими штучками не хранят, — задумался он. — Ладно, посмотрим. В моем старом саквояже, кажется, сохранилось кое-что с молодой поры. Захватим его и пойдем…
Тщательно осмотрев сейф, Аристарх Филиппович посидел в углу с чашкой кофе, снял пиджак, ослабил на шее галстук, положил на стол расстегнутый саквояж и сказал:
— Пока я буду работать, панове офицеры пускай погуляют в коридоре.
Мы переглянулись, хотели было возразить, но старик непререкаемым тоном заявил:
— Если меня не оставят одпого, к сейфу я не притронусь!
Руководитель нашего подразделения приблизился к нему, взглянул прямо в глаза:
— Вы же понимаете, что…
— Я не стану работать, пока в комнате кто-то топчется. Все!
— За мной! — скомандовал руководитель подразделения, и мы вышли в коридор.
Стоит ли описывать наши переживания? Хоть вокруг здания и выставлена охрана, а в коридоре — мы, офицеры-чекисты, но…
Наконец, дверь распахнулась, на пороге появился Аристарх Филиппович.
Не скрывая торжествующей улыбки, он поклонился:
— Прошу. Моя миссия окончена. Если вас не затруднит, в качестве гонорара хотелось бы еще чашечку кофе. Извините, чертовски устал.
Мы поспешили в комнату.
Дверца сейфа открыта, на полках между стопками бумаг, папками и коробками — взрывное устройство и ампулы с горючей жидкостью, соединенные между собой сложной системой проводов и нитей.
Наш эксперт, с профессиональной придирчивостью оглядев дверцу и замок и не обнаружив никаких следов насилия, повернулся к Аристарху Филипповичу.
— Артистическая работа! — сказал он с восхищением. Старик зарделся:
— Впервые в жизни мне пришлось применить свое умение во благо людям. Разве можно было сплоховать?
— А теперь признайтесь, — не выдержал я, — вы выпроводили всех, чтобы но подвергать опасности наши жизни?
Старик отвернулся и негромко сказал:
— У каждого артиста есть профессиональные секреты. Пан майор — еще слишком молодой человек, и ему не понять, какой вкус у последней краюшки жизни.
