Малер заглянул через плечо одному из врачей, и тот обернулся с таким выражением лица, будто сейчас залепит ему затрещину.
— И что теперь? — спросил Малер. — Куда вы их?
— А вы кто такой? — спросил врач, и перспектива мордобоя опять показалась Малеру крайне вероятной.
— Меня зовут Густав Малер[12], я...
Тут врач разразился истерическим смехом:
— Так бери своих дружков, Шуберта с Бетховеном, и марш помогать! — После чего схватил того самого строителя и заорал кому-то в коридоре: — В лифт их, по нескольку штук! Тащите всех в инфекционное!
Малер попятился. Сигнализация продолжала орать.
Обернувшись, Малер заметил, что медсестре в коридоре уже помогли. Перепоручив старушку одному из охранников, она с трудом поднялась с пола. Ноги не слушались. При виде Малера лицо ее исказила гримаса.
— Сволочь! — выкрикнула она и опять сползла по стене на пол рядом с телом старухи. Малер сделал шаг в ее сторону, но передумал. Не хватало ему сейчас еще выслушивать обвинения в трусости от медсестры.
Сигнализация продолжала наигрывать мотив из «Маленькой ночной серенады» Моцарта, и Малер начал тихонько подпевать. Ничего не скажешь, подходящий мотивчик для такого хаоса. У него и на сотовом такой... Сотовый!
Он нашарил в сумке телефон и уставился на идиотскую трубку с ее бравурной музыкой. Затрясся в беззвучном смехе. Не выпуская мобильный из рук, он сделал пару шагов по коридору и прислонился к стене, прямо под табличкой «Не забудьте выключить мобильный телефон». Все еще прыская от смеха, он ответил на звонок.
— Малер слушает.
— Привет, это Бенке. Ну что, как там дела?
Малер посмотрел в сторону морга — голые тела, разноцветные рубашки — зеленые, синие, белые...
— Да так. Тут мертвецы воскресли.
Бенке тяжело вздохнул. Малер ждал, что он отколет какую-нибудь шуточку или попросит дать послушать, что там происходит, но Бенке и не думал шутить. Вместо этого он медленно произнес:
— Похоже, не только там... Говорят, по всему Стокгольму...
— Что, мертвые воскресают?
— Да.
Они умолкли. Малер попытался представить, что сейчас творится во всех больницах города. Это сколько же мертвецов получается? Двести? Триста? Он вдруг застыл, похолодел.
— А что на кладбищах?
— Что?
— Ну, могилы!
Бенке выдавил из себя еле слышное: «Боже...» — и добавил:
— Я не знаю... без понятия... нам ничего не... — Он вдруг осекся. — Густав, а Густав?
— Да?
— Это ведь шутка, правда? Скажи, что пошутил, это ведь ты все выдумал?...
Не говоря ни слова, Малер поднес трубку к дверям морга, подержал пару секунд и снова поднес к уху. Бенке тихо бормотал: «...Нет, этого не может быть, да что же это... здесь, в Швеции...»
