И над всем этим — отчаянный вой.
Вокруг стоял такой крик, как будто в палату вкатили целую орду новорожденных, полных смятения и возмущения несправедливостью мира, в который они попали. Точнее, вернулись.
Врачи и медсестры пытались их как-то уговорить, успокоить:
— Тихо, тихо, спокойно, все хорошо, слышите, все будет хорошо...
Но во взглядах мертвецов было лишь безумие.
Кое-кто из персонала не выдерживал — одна из медсестер застыла в углу, закрыв лицо руками; тело ее сотрясалось от рыданий. Другой врач стоял возле раковины и мыл руки так спокойно и тщательно, словно находился у себя дома в ванной. Высушив руки, он достал из нагрудного кармана расческу и начал причесываться.
Но где же все?
Почему здесь так мало... живых? Где подкрепление, где представители социальных структур, являющих собой, что ни говори, отлаженный механизм в сегодняшней Швеции — как-никак 2002 год.
Малер уже здесь бывал и помнил, что большинство трупов хранится этажом ниже, а здесь была лишь малая часть. Он шагнул вперед, нашарил фотоаппарат.
В эту секунду один из мертвецов вырвался из рук врача. Он был из тех, кого не успел затронуть процесс разложения, — огромный мужик с такими здоровенными ручищами, словно при жизни он ворочал каменные глыбы. Какой-нибудь безвременно почивший строитель. Он заковылял к выходу, с трудом переставляя бледные ноги в пигментных пятнах, несгибаемые, как ходули.
Упустивший его врач завопил: «Держите его!» — и Малер машинально послушался его команды, загородив спиной дверь. Беглец медленно шел прямо на него. Их взгляды встретились. Глаза мертвеца были водянисто-коричневыми, безжизненными, как мутная запруда. На Малера смотрела пустота.
Он опустил взгляд — чуть выше ключицы мертвеца, там, куда впрыскивали формалин, виднелся небольшой шрам, — и впервые за все это время Малеру стало страшно. Он боялся прикосновения, заразы, боялся цепких пальцев. Ему хотелось выхватить свою пресс-аккредитацию, закричать: «Я журналист! Я здесь ни при чем!»
Малер сжал зубы. Нет уж, он будет стоять до последнего.
И все же, когда мертвец приблизился, Малер не смог заставить себя его схватить. Вместо этого он со всей силы оттолкнул покойника — уберите это от меня! — и тот, пошатнувшись, рухнул на врача, в сотый раз мывшего руки под краном. Возмутившись, словно его оторвали от важного занятия, врач произнес: «В порядке общей очереди!» — и прислонил мертвеца к стенке.
Где-то рядом включилась сигнализация. Звук показался Малеру знакомым, но он не придал этому значения, потому что в эту минуту появилось подкрепление. Три врача и четыре охранника в зеленых униформах протиснулись мимо него. Они на мгновение замерли с открытыми ртами, но тут же взяли себя в руки и бросились на помощь коллегам.
