Когда Маунтбэттен тем не менее пригласил его на ужин, Эйзенхауэр ответил "нет". Маунтбэттен проявил настойчивость и заверил Эйзенхауэра, что с курением проблем не будет. Эйзенхауэр неохотно согласился. После хереса гости принялись за суп. Как только суп был съеден, Маунтбэттен вскочил на ноги и выпалил: "За короля, джентльмены!" После тоста он повернулся к Эйзенхауэру со словами: "Теперь, генерал, вы можете курить все, что угодно*25. После таких историй и часто помещаемых в газетах фотографий Эйзенхауэр стал популярным человеком в Лондоне. Таксисты приветствовали его взмахом руки, люди на улицах желали удачи.
Кроме хороших отношений с английской публикой. Эйзенхауэр сумел установить добрые отношения и с британскими властями, особенно с самим Черчиллем. Он вскоре оказался среди регулярных воскресных посетителей Чекерса, загородной резиденции Черчилля. Простота Эйзенхауэра нравилась Черчиллю, и он платил ему тем же. Вот что, например, писал в своем дневнике Эйзенхауэр вечером 5 июня: "Начало вечера мы провели на лужайке перед домом... потом гуляли по лесу, обсуждая общие проблемы в связи с войной". После ужина они посмотрели кинофильм, а затем говорили до полтретьего ночи. В ту ночь Эйзенхауэр спал на кровати, на которой когда-то спал Кромвель *26. Маунтбэттен часто сопровождал Эйзенхауэра на полевые учения: если они выезжали на юг от Лондона, то ночевали в Брондлендсе, просторном поместье Маунтбэттена; если же они отправлялись на север, в Шотландию, то ночь проводили на его яхте.
Адмирал сэр Эндрю Б. Каннингхэм был еще одним представителем британской элиты, который, несмотря на то что имел очень мало общего с "простым канзасским фермером", стал одним из близких друзей Эйзенхауэра. Каннингхэм был воплощением королевского военно-морского флота, это был человек достойный и благородный, запоминающейся наружности, выдержанный, знающий и решительный. В послевоенных воспоминаниях он так описывал свое — да и большинства британцев — восприятие Эйзенхауэра: "Он мне понравился с первой встречи. Меня поразила его абсолютная искренность, прямота и скромность. В те далекие дни у меня сложилось впечатление, что он не очень уверен в себе; но что в этом странного? Он командовал одной из величайших десантных операций всех времен и работал в весьма необычной стране... Но вскоре все увидели в нем истинно великого человека — настойчивого, одаренного и дальновидного, с подкупающими манерами и постоянным наивным удивлением той высокой позиции, на которой он оказался" *27.
