Неизвестно, как обстояло дело в других случаях, а на сей раз Лютик решила подготовиться.
Как бы перебрать в памяти некоторые звенья и, таким образом, приблизиться к концу цепи.
Были же в ее судьбе моменты не только мрачные! Ей довелось почувствовать себя и любящей женой, и страстной возлюбленной, и поэтессой.
Сейчас главные состояния ее жизни возвращались к ней одно за другим.
Ночь любви - о ней сказано в письме Христиана Вистендаля в Ленинград на следующий день после ее смерти - лишь упомянем.
Еще назовем проводы мужа до порога с поцелуем в щечку и пожеланиями спокойного рабочего дня.
Затем она села писать стихи.
В первом четверостишии Лютик обращалась ко всем своим мужчинам, а потом одним словом помянула Мандельштама: ведь это он в стихах о «Лэди Годиве» назвал город «проклятым».
Я расплатилась щедро, до конца,
За радость наших встреч,
За щедрость ваших взоров,
За прелесть ваших уст, и за проклятый город,
И розы постаревшего лица.
Теперь вы выпьете всю горечь слез моих,
В ночах бессонных медленно пролитых,
Вы прочитаете мой длинный, длинный свиток,
Вы передумаете каждый, каждый стих.
Но слишком тесен рай, в котором я живу,
Но слишком сладок яд, которым я питаюсь.
Так с каждым днем сама себя перерастаю
И вижу чудеса во сне и наяву.
Незадолго перед этим «тесный рай» она еще и нарисовала. Пространство домашней библиотеки на ее акварели вроде и похоже на жилое, но жить в нем невозможно.
Но недоступно то, что я люблю, сейчас,
И лишь одно соблазн: заснуть и не проснуться.
Все ясно и легко, сужу не горячась,
Все ясно и легко: уйти, чтоб не вернуться.
Теперь сразу - в его кабинет. Перерыла ящик стола в страхе, что пистолет куда-то запропастился. Потом успокоилась, наткнувшись на холодную сталь.
Затем раздался выстрел.
Что тут началось!
Все закричали, забегали, загремели телефонные звонки.
Вскоре появился Христиан.
Дальше события развивались не менее удивительно.
Вистендаль положил ее тело на диван и взял фотоаппарат.
Реакция, конечно, неадекватная, связанная с острым состоянием минуты.
Что это такое, если не попытка остановить мгновение, предотвратить окончательный уход?
Вот и сейчас, на этих снимках, Лютик лежит на диване, как в гробу. Вокруг головы - много цветов. Больше всего их с той стороны, где располагается рана.
Кажется, фотографии отражают какие-то предпочтения. Что-то тут специально выделено, а другое, напротив, уведено в тень.
Почему, например, композиционным центром стали не губы и волосы, а брови?
