— Он во хмелю, а не в курсе! — прошипел, взглядом прогоняя, ожидавших приказаний подчиненных.
Бойцы неспешно покинули комнату, похоже, их очень интересовал вопрос: "Зачем ловить одного пьяницу целым взводом спецназовцев?"
Мужик громко всхрапнул, открыл глаза и невидящим, мутным взглядом посмотрел в потолок.
— Интересно! — негромко произнёс Дмитрий, всматриваясь в помятое, обрюзгшее лицо.
Отвисшая челюсть, стекающая по подбородку, густая слюна, исчезающая в пуке светлых, засаленных волос. Борода спуталась, впитав, все что употреблялось и все что извергалось, — торчала паклей.
— Как вы думаете, почему человек пьёт? — Потёмкин повернулся к Юрию Николаевичу.
— Вот и я задал себе этот вопрос, — раздался голос за спиной, — как только понял, что Бога из меня не получится.
Димка повернулся на голос и встретился глазами с прояснившимся взглядом Вирусапиенса.
— Люди охотнее верят, в то, что никогда в жизни не видели, — продолжил трезвеющий мессия, — чем своим глазам. То, что перед глазами, они пытаются любыми способами отвергнуть, соглашаясь на любые придумки. Они даже готовы согласиться принять собственное сумасшествие.
Руки немытого мужика затряслись мелкой дрожью.
— Не оболочка, а инструмент садиста, — раздраженно буркнул он, с трудом останавливая похмельную трясучку. — Скоро простейших физиологических функций выполнить не смогу.
— Во, нахал! — заревел Юрий Николаевич. — Ухлестался ву смерть и на тело человеческое давай пенять! И ведь, судя по вони, далеко не первый день возливает.
— Никак не могу вас людей понять, — не обращая внимания на возмущенного генерала, продолжил Вирусапиенс.
— Придумали для себя кучу условностей. Сами им не следуете, словно придумали их для кого-то, но от других требуете. Большая часть человечества находиться в полуобморочном состоянии основную часть своей жизни. И ничего!
— Посмотрел я на окружающих меня людей, посмотрел… Думал — может опьянение, и дает то особое состояние, которое помогает им понять смысл их существования. Может именно оно предоставляет те возможности, которые не характерны обычному человеку. Думал, все они, пребывая в эйфории, что-то ищут, познают истину, но теперь я точно знаю — в таком состоянии нельзя долго существовать. В таком состоянии, не то что смысл жизни найти нельзя, но и себя отыскать через некоторое время, вряд ли удастся, — прохрипел Вирусапиенс, и потянулся к стакану с водой.
Тело его покрылось испариной. Крупные жирные капли выступили на лбу, покатились по горячей коже, и тут же испарились, оставив после себя грязные длинные разводы. Он приводил себя в порядок, выгоняя из организма, скопившиеся за время душевных экспериментов, шлаки. На это его сил пока еще хватало.
