Горбуненко заглянул в справку, лежавшую на столе.
— В его ящике хранилось десять килограммов тротила, огнепроводный шнур, детонаторы, капсюли-детонаторы (сто пятьдесят штук), сотня электродетонаторов. На продажу готовил, падла. Вот и посуди, скоро ли мы выйдем на тех, кто у Боброва покупал взрывчатку и прочую тряхомудию. Кроме него и другие могли приторговывать. Дошло до того, воры у воров воровали. Один вояка, рядовой, однажды залез в Бобровский кабинет, подобрал ключик к ящику, где взрывчатка лежала, и свистнул три кэгэ тротила, огнепроводный шнур, пару метров детонирующего шнура, патроны, электродетонаторы... Полный бред.
— Беспредел.
— Воин правильно рассчитал, что командир ни за что возбухать не будет. Бобер, конечно же, о краже заявлять не стал. Но вместе с двумя посвященными устроили шмон. Нашли! И не где-то в тайнике, а в личных вещах рядового Печенкина. Морду ему наквасили и... взяли в долю.
— Дела... А что спецаппарат говорит о взрыве дома?
Горбуненко развел руками.
— А у тебя?
Гусаров повторил жест розыскника. В этот момент беседу прервал зуммер «моторолы». Андрей ответил.
— Куда вам можно перезвонить? — спросил кто-то с кавказским акцентом.
Продиктовав номер телефона Горбуненко, сыщики с нетерпением стали ждать звонка. Петр Васильевич без слов включил кнопку записи разговора.
— Сейчас будут издеваться и угрожать.
Позвонили через пол минуты. Тот же голос спросил:
— Андрей Витальевич? Это говорит Руслан Буташев.
— Здороваться не будем, Руслан Буташев.
— Только не утруждайся меня засекать, все равно не найдешь.
— Ты так и раньше думал.
Буташев, сидевший в машине на Пулковском шоссе, в ярости ударил рукой по «торпеде».
— Не говори так, шакал! Что было, то было. Если еще раз полезешь в мои дела, — милости не жди.
— Куда уж больше.
— Я хочу чтобы ты знал: я не взрывал твой дом. Я здесь ни при чем.
— Он сам взорвался.
— Повторяю, Гусар, я ни при чем. Я чеченец, я так подло не поступил бы, из-под тишка. Я бы встретился с тобой открыто. На западе говорят: чеченцы — французы Кавказа...
— Ага, пигмеи — зулусы Африки. Отлично сказано.
— Зачем так говоришь? Ты знаешь, что я политикой не интересуюсь. У меня свой бизнес.
— Криминальный.
— Какой есть. Мне не хотелось бы лишний раз портить отношения с милицией. У нас свои счеты, Гусар. Но, клянусь мамой, я только сегодня узнал, что ты жил в том взорванном подъезде.
— Ты за этим позвонил?
— Не надо меня искать. Я уезжаю на родину.
Буташев швырнул радиотелефон на асфальт шоссе под колеса проезжающего мимо грузовика. Через секунду аппарат был раскатан в тонкий черный пластмассовый блин.
