– Но тогда зачем это все? Я имею в виду, что если ты все равно собиралась останавливать меня, зачем нужно было начинать, там, в этом чертовом плавучем сумасшедшем доме? Можешь ты мне сказать?
– Наверно, у меня такая манера шутить. Но Роджер, моя манера ничуть не хуже твоей. Моя шутка не влечет за собой таких последствий и кончается намного быстрее. Неужели ты искренне думаешь, что то, на что ты нацелился, имея в виду меня, хоть кому-то может понравиться?
– Полагаю, что это была идея нашего дорогого Мечера?
– О, не совсем. Знаешь, я не считаю, что он прав, когда обвиняет тебя в недостатке непосредственности. Вчера вечером мы с ним долго спорили об этом. Ведь ты же не всегда заранее продумываешь свои действия, да? Я видела записку, которую Мечер написал тебе. Ты когда-нибудь прислушиваешься к предупреждениям? Я же предупредила тебя, приписав постскриптум.
Такая дружеская забота после столь агрессивного проявления физической и сексуальной неприязни напомнила Роджеру вежливую готовность Мечера объяснить свой поступок и отстаивать свою правоту.
– Будь добра, убирайся прочь. Сгинь. Пробуй на ком-нибудь другом. На женщине, а? Наверно, ты это предпочитаешь? Ведь это тебе больше по вкусу? Из девушек девушка.
– Я правда не хотела сделать тебе больно. Как это ужасно. Дай посмотрю.
Роджер отступил назад.
– Убирайся немедленно.
– Ладно, уйду. Извини еще раз.
Когда она ушла, Роджер достал деревянную табакерку, забил в нос понюшку «Макубы», потом еще и еще, пока в носу не заполыхало. Нет, надо сделать перерыв, отказаться от нюхательного табака до возвращения в Англию. Минут десять он неторопливо расхаживал среди деревьев, сморкаясь в желтый платок и раздумывая. Неужели он так и не сможет достойно отомстить Мечеру? В прошлом Роджеру всегда удавалось найти способ ответить на оскорбление оскорблением, воздать сторицей за поражение, чтобы оно обернулось победой, но сейчас он просто-таки видел врага в котле с кипящим маслом – пусть варится и объясняет, какая такая важная причина заставила его совершить то, что он совершил. Роджер слишком поздно понял, что Сюзан, возможно, могла и хотела помочь ему разрешить эту проблему. Странная, однако, девушка, эта Сюзан.
Он вернулся к своим бутылкам, прикончил одну и принялся за вторую. Народ раскололся на две фракции, одна была за то, чтобы возвращаться, а другая – чтобы остаться. Последняя фракция с легкостью победила. Увидев среди них Молли Эткинс и Джо Дерланджера, сидящих, обняв друг друга за плечи, Роджер подошел к ним.
