– Все в порядке? – спросил он. Никакой надменности и враждебности в его взгляде и тоне уже не ощущалось. Наоборот, можно было даже подумать, что маркиз волнуется за нее.
Грейс обхватила себя руками, чтобы унять дрожь и согреться, но это не помогло. Всего несколько минут назад в объятиях лорда Шина она ощущала, как приятное тепло растекается по ее груди и рукам, и теперь ей не хватало этого. Казалось, ее ноги сделались ватными, она почти не чувствовала их. И прежде чем заговорить, Грейс пришлось сделать над собой усилие.
– Они… они не успели сделать мне ничего плохого.
– Но могли. С вашей стороны было просто безрассудно пытаться урезонить их или что-то объяснять. – Внимательные глаза с золотыми искорками пристально смотрели на нее.
– Знаете, теперь я верю, что вас действительно похитили и насильно привезли сюда.
Наконец-то! Ее мгновенно охватил гнев. И тут же Грейс почувствовала себя значительно увереннее. Бросив на маркиза сердитый взгляд, она сказала:
– Я ценю вашу прозорливость, милорд. Хотя мне кажется, что любой человек сразу бы понял, что я говорю правду.
Маркиз посмотрел на Грейс и вдруг улыбнулся:
– Вы не учитываете, миссис Паджет, что имеете дело с бедным сумасшедшим.
Мэтью был очарователен, и эта насмешливая улыбка необыкновенно шла ему, но Грейс все это рассердило еще сильнее. Ей даже захотелось стукнуть чем-нибудь маркиза по его красивой голове.
– Кажется, вам просто нравится разыгрывать из себя сумасшедшего, милорд. – Она резко повернулась и зашагала к дому, ругая всех мужчин на свете.
Когда пришло время обеда, Грейс вышла к столу в отнюдь не миролюбивом настроении. Скорее всего, гнев, который она обрушила на бедного маркиза, был вызван страхом – ведь Монкс прямо заявлял, что собирается убить ее. Любой человек на месте Грейс испытал бы точно такие же чувства.
Грейс все еще не могла оправиться от перенесенного шока, и время от времени ее мысли возвращались к тому моменту, когда лорд Шин пришел ей на помощь и спас ее.
Он сказал, что хочет, чтобы она осталась с ним.
Войдя в гостиную и обнаружив лорда Шина стоящим у окна, Грейс почувствовала, как ее сердце учащенно забилось. Разумеется, она боялась этого человека. Но нелегкая жизнь и череда постоянных несчастий научили Грейс не лгать себе. К ее страху примешивалось что-то еще, что-то похожее на возбуждение. И даже ее страх был другого рода и совсем не походил на то отвращение с примесью ужаса, которое она испытывала к Файли.
