– Ну и ручища, черт побери, – застонал он. – Суставы потрескались, чтоб я сдох.
А она стояла на прежнем месте, на фоне искрящегося солнечного сияния четко вырисовывалась ее фигура.
– Покорнейше прошу прощения, паныч, – тихо произнес Витек.
– Ну ладно, ты выиграл. Она твоя. – Кузен сел и принялся прикладывать к руке сырой песок.
– А кто-нибудь поинтересовался моим мнением? – спросила Алина.
– Не бойся, я не боролся за тебя, – заверил Витек.
– А за кого?
– Ни за кого, ни за что.
За рекой по шоссе ехал на мотоцикле пан Хенрик, выдававший себя за техника-дорожника. Величественно катил он на своей машине, которая вызывала суеверное восхищение у горожан и смертельный ужас у деревенских. Мотоцикл чихал голубоватым дымом, мотоциклист прибавлял и сбрасывал газ, маневрировал от обочины к обочине. Потом что-то бабахнуло, мотор заглох, пан Хенрик беззвучно докатился до поворота на фольварк, где с незапамятных времен возвышался старый деревянный крест. Там он занялся ремонтом своего чудовища.
– Вот и снова скука, – зевнул во весь рот кузен Сильвек. – Еще скучнее, чем раньше, а раньше было гораздо скучнее, чем вчера. Развлекайте меня, воробушки.
Река текла в своем русле, но всюду еще сохранялись следы недавнего весеннего паводка. Полегший прибрежный кустарник лежал, облепленный илом. Пучки соломы, обломки изгородей, какой-то хлам и речные камни – все это валялось по краю заливного луга.
– Люди, поведайте мне, можно ли околеть от скуки? – застонал Сильвек, укладываясь на своем велосипеде. Он поднял пострадавшую руку над головой, растопырил пальцы, подставив их легкому ветерку, робкие порывы которого пробегали вдоль реки.
– Скажите, мальчики, – вдруг спросила Алина, – скажите откровенно, не притягивает ли вас вода?
Она спустилась к воде, изуродовавшей берег, и загляделась на мутные водовороты, стремящиеся в сторону города. А мальчикам, вероятно, показалось, что это река повысила голос, захлебывающийся от спешки.
– Не тянет ли вас глубоко-глубоко погрузиться в холодную пучину?
Алина вытянула ногу и задержала ступню на вершок от взбудораженной поверхности реки.
– Это чего же ради – глубоко-глубоко? – спросил кузен Сильвек.
– Чтобы умереть.
Витек поднял плоский камешек и швырнул плашмя. Камешек семь раз срикошетил, все более сокращая интервалы, а потом канул в воду, взметнув веер искрометных брызг.
– Не бывает одной смерти, – произнес он с расстановкой.
Алина не спеша обернулась, все еще почти касаясь ступней булькающих водяных воронок.
