Хроника любовных происшествий | страница 15
Ответа не последовало. Однако кто-то тяжело сопел во мраке.
– Это ты, Лева?
Опять послышались легкие шаги. Огромный пес присел на бетон платформы. Они молча смотрели друг на друга.
– Хозяйка тебя прислала? – спросил Витек и сделал шаг вперед. Пес осторожно попятился, да так и пошел задом наперед от надвигавшегося на него Витека.
– Ко мне, песик, постой, – шептал Витек. – Что ты хотел сказать? Не убегай. А может, тебя никто и не посылал? Может, ты носишь в себе душу человека?
За черным холмом мерцало зарево приближающегося поезда.
Потом, на кухне, он увидал мать, дожидавшуюся его над коробом со старыми фотографиями. Выцветшими, с русскими надписями на обороте твердых паспарту. Мать в который раз рассматривала через увеличительное стекло забытых кузенов и покойных тетушек.
– Где ты был? Что случилось?
– Не знаю. Может, что-нибудь и случилось.
– Помни, Витек, о самом важном. Ты должен стать доктором. Тогда люди все забудут. Ты должен быть великим врачом.
– Хорошо, мама, я буду знаменитым врачом.
– А что случилось?
– Не знаю. Я отвез телеграмму и получил пятьдесят грошей.
– Зачем взял? Нельзя принимать деньги от чужих людей.
– Это не имеет значения. Я думаю, мама, что это не имеет значения.
– Ты молишься за него?
– За кого?
– За отца.
– Молюсь, хотя иногда забываю.
Мать встала из-за стола, подошла к свету.
– Витек?
– Что, мама?
– Помни.
– Что я должен помнить?
– Все. Ты постоянно должен помнить все.
И тут захрипел в боковушке дед. Пружины кровати взревели, как басовые струны. Витек, на ощупь находя дорогу, прошел в затхлую комнату.
– О чем вы все толкуете? Я ничего не знаю. И мне никто ничего не говорит.
– Уже поздно, дедушка. Прошел международный экспресс.
– Ветрено на дворе?
– Ветер утих, наверное, будут заморозки.
– Витек, я, пожалуй, умру. В такую пору люди умирают.
– Всегда умирают?
– Ох, пожалуй, уже нынче. Кажется, землей пахнет. С обеда чувствую, словно голова лежит в борозде.
– Спите, дедушка.
– Не могу заснуть. Боюсь уснуть. – Старик зашелся странным, визгливым кашлем. – А собственно, не боюсь. Пусть все это кончится, пусть придет конец. Господь Бог, будь милостив ко мне, грешному. Бог, но который? Тот ли, которого мне дали родители, или тот, которого я сам себе выдумал, а может, этот, существующий на самом деле и еще никому не ведомый? Витек, оставь дверь открытой, пусть я увижу хоть немножечко света, капельку солнечного блеска, чуточку того, что связывает меня с вами, с моей жизнью. Мальчик мой, как все это ужасно, как страшно так долго жить и столько пережить. Где было начало, где будет конец? Боль, грусть, страдания, обиды, то надежда, а то ее уже нет, то страшно, а то нет страха, ожидание, воспоминания, что-то гнетет, какое-то предчувствие, пустота, да какая там пустота, нет, боль и нехватка воздуха, кислорода, удушье, бесконечное удушье, беспредельное, беспредельное, как вечность…