– Добровольцев? – слегка заплетающимся языком повторяет он. – Неподходящее слово.
Дипломат пропускает его реплику мимо ушей.
– Как здорово видеть, что страна, стонущая под страшным гнетом большевизма, все-таки добивается освобождения, даже несмотря на преступное вмешательство Великобритании, Франции и других прогнивших пробольшевистских наций.
– Не с-сомневаюсь, – встревает подвыпивший подполковник, – что фюрер испытывает глубокое личное удовлетворение, что имеет возможность использовать землю Испании в качестве полигона для опробования новых видов немецкого оружия.
Дипломат цепляет монокль и, выпучив один глаз, таращится на подполковника, у которого под глазами видны темные круги, а на мундире блестят пять золотых нашивок за ранения.
– Мой фюрер прежде всего стремится сделать так, чтобы генерал Франко не испытывал нужды в эффективной современной боевой технике, – с укором произносит он.
– П-прежде всего он стр-ремится опробовать это с-самое вооружение на гражданах Испании.
– Разве большевиков и евреев можно называть гражданами Испании? – с любезной улыбкой на устах спрашивает немецкий дипломат.
– В Гернике, – с ненавистью бросает ему подполковник, – были только испанские монахини, священники да матери с младенцами. Авиация осуществила свой налет в разгар базарного дня. Истребители расстреливали бегущих в панике горожан. А бомбардировщики завершили дело при помощи зажигательных бомб.
Тонкие губы посланца из Берлина снова растягиваются в улыбке.
– Вы, уважаемый, кипятитесь, как какой-нибудь еврей-журналист из дешевой газетенки.
Подполковник вспыхивает:
– Я офицер испанской армии!
Но дипломат уже повернулся к нему спиной.
– Без таких людей, как вы, сеньор Массагуэр, эта война оказалась бы гораздо более тяжелой. Как продвигаются ваши дела?
– Вполне прилично, – ленивым голосом отвечает Джерард. – Мы переполнены чувством огромной благодарности вашему фюреру и народу Германии. И делаем все возможное, чтобы оплатить свой долг.
Подполковник буравит Джерарда налитыми кровью глазами.
– Только имейте в виду, – вставляет он, – что валюта, которую использует в своих расчетах сеньор Массагуэр, весьма обесценилась. Испанская кровь в наши дни ни черта не стоит.
Джерард бросает на него раздраженный взгляд.
– Вы явно пытаетесь сегодня кого-нибудь оскорбить.
– Вот уж не знал, что т-такого кровососа, как ты, можно оскорбить, – выкрикивает ему в лицо бывалый вояка.
– Луис, вы забываетесь, – строго говорит офицеру герцогиня. – Наверное, вы слишком устали.
