– Станешь сотрудничать со мной, и с ней ничего не случится. А начнешь умничать – она кровью умоется. Поняла?
– Да, поняла.
– Если мне снова придется причинить ей боль, виновата в этом будешь ты. Опять.
– Я буду, буду сотрудничать! Я хочу, чтобы Иден вернулась домой. Поверьте мне. – «Притворяется или нет, – подумал де Кордоба, – но отчаяние она изображает мастерски». В ее голосе не осталось и намека на высокомерную холодность прошлого раза. Безропотная покорность должна была заставить преступника несколько расслабиться.
– Полиция прослушивает наш разговор?
– Нет, клянусь вам. Ни здесь, ни в Калифорнии полиции ничего не известно.
– Впрочем, это не имеет значения. Деньги достала?
– Я стараюсь. Я изо всех сил стараюсь. Но это очень трудно. Почти невозможно.
Голос в трубке снова сделался злобным:
– Ты что, хочешь, чтобы я отрезал у твоей дочери палец?
– Но я не могу так быстро собрать такую кучу денег!
– Не лги мне! Деньги у тебя есть.
– Вы ошибаетесь. Почему вы считаете меня богатой? Это не так. Вы требуете слишком много. Я просто не знаю, где взять столько денег.
– Продай дом!
– Я уже продаю все, что только могу… – Голос ее задрожал, став еще более взволнованным и умоляющим. – Пожалуйста, ради Иден, выслушайте меня. Я могу отдать вам все деньги, которые мне уже удалось собрать. Это огромная сумма. Возьмите их. И отпустите мою дочь. Возможно, вам слишком долго придется ждать, пока я хоть что-то еще наберу, если мне вообще это удастся.
– Окончательная цифра – десять миллионов. И ни центом меньше.
– Да чтобы набрать такую сумму мне потребуются годы!
– Господи! – взорвался человек на другом конце линии. Теперь он буквально визжал в трубку: – Ты хоть понимаешь, что жизнь твоей дочери висит на волоске? Что же ты за женщина такая?! Торгуешься, когда речь идет о твоей плоти и крови! Здесь тебе не овощная лавка. – Его голос стал постепенно приходить в норму. – Я знаю, насколько ты богата и каким образом сколотила свое состояние. Я знаю о тебе больше, чем ты можешь вообразить. Не пытайся меня одурачить. Я знаю тебя. И не прикидывайся нишей, сука.
Последние слова были произнесены зловещим шепотом. Мерседес молчала. Де Кордоба плотно сжал губы. «Спорь с ним, – хотелось крикнуть ему. – Не давай себя запугать!»
Затем – поразительно – в трубке послышался злобный, издевательский смех.
– Вообще-то я могу и подождать. – Голос звучал расслабленно, почти устало. – Содержать твою дочь вовсе не накладно. Ест она мало. Остается только надеяться, что к тому времени, когда ты наконец прекратишь свои попытки одурачить меня, она еще будет жива… и в здравом уме.
