***
Поправив шапку, приезжий купец начал:
- Что ж вы так быстро собираться то решили? И не расторговались даже?
Досадливо поморщившись, Семен обронил:
- Верно говоришь, мил человек. Расторговаться нам и не дали. Сам слышал, что на границах творится. Тем более и купчины местные совсем всякий стыд потеряли - за хорошие шкуры норовят мелкую копейку сунуть! Вместо хорошей цены норовят за бесценок все скупить.
Глаза у купца загорелись. Очень осторожно он начал развивать тему:
- Так ведь то ваши, местные купцы. У них глаз хорошими шкурами то замусоленный, а вам бы человека нового, богатого, издалека приехавшего, который и товар оценит и скупится не будет.
Он легко вздохнул и закончил:
- Ну вот такого - типа меня! - и гордо подбоченился.
Я потихоньку зажимал себя в кулак, стараясь не заржать, пока глядел на эти выкрутасы двух солидных людей, которые обхаживали друг друга как... ну я не знаю кто! Между тем, потихоньку разволакивались шкуры, тряслись за хвост, показывалась ость. И т.д. и т.п. Причем парень, судя по легкости разговора и профессиональному взгляду, был не новичок в этом деле.
- Что ты мне под нос тычешь? Это же не товар, прости Господи! Это недоразумение! Из такого меха ты себе портянки шить можешь, а не на продажу выносить!
- Какие портянки?! Ты что сдурел что ли? Во-первых шкуры я тебе предлагаю самые лучшие, а ты от них нос воротишь, во-вторых, если ты совсем уж неграмотный, и з шкур портянки не шьют.
- Вооот! Видишь, сам признался, что даже на портянки эти шкуры не годны!
- Да что ж ты к портянкам привязался! Ты хоть из бархата их себе сделай, мне наплевать.
Разговор скатывался до оскорблений, угроз, клятв, взываний к богам, потом к совести собеседника. Наблюдать за ними было одно удовольствие. Купец трижды уходил и трижды возвращался, выворачивал, жалуясь на бедность, карманы; вопил от том, что даже орки с Темной стороны, милосерднее чем мы, но потихоньку уговаривался.
Подогнав, сани к нашему прилавку, расплатился тяжелым золотом и, пока двое дюжих приказчиков перекидывали купленный им товар, что-то начал негромко выспрашивать у Семена. Тот, в притворном испуге, отшатнулся от купца, но пойманный за край полушубка, остановился. Купец же, настойчиво увещевал его. Семен стоял с хмурым видом, но более не вырывался. После третьей монеты, перешедшей к нему, он, словно нехотя, мотнул головой в мою сторону. Так, мой выход. Я состроил угрюмое выражение лица и начал поправлять поклажу на санях. Сзади раздалось негромкое покашливание:
