— Однако, — задумчиво произнес майор, оглядывая побоище, после чего повернулся к подошедшему Олегову, глянул по сторонам, нет ли кого рядом, и добавил, — А ты, видать, и впрямь не такой простой. Ну что же, сейчас посмотрим, сколько ты стоишь.
Олегов пожал плечами, а майор подошел к перевернутому «Мерседесу» , возле которого столпились солдаты и были слышны веселые голоса. Кузов был полон битого стекла, которое сочилось и благоухало спиртным. Несмотря на жару, еще не все выветрилось.
— Это же «Русская» ! — весело завопил Тарасов, выуживая из кучи этикетку с прилипшим к ней куском стекла.
— Заткнись, — погасил его восторг Моисеев. — Погляди лучше, есть ли в машинах люди. Куда люди делись?
— Посмотри, есть ли целые бутылки, найди пару штук для образца, — сказал Майор стоявшему рядом сержанту и двинулся было к другим машинам, но тут его окликнул Олегов.
— Товарищ майор!
Майор подошел к Олегову, который стоял возле безголовой туши верблюда, придавленной двумя тюками, из которых один был рассечен осколком, из него на землю чуть просыпалось что-то похожее на муку.
— Это ведь не мука?
— Конечно же мука, — усмехнулся майор. — Ты на какой машине приехал?
— На двадцать второй.
— Позови механика. Скажи ему, чтобы эту муку загрузил в десантное отделение. Больше ничего не грузи. И потише, потише… Не отвлекай людей.
— Все понял, — ответил Олегов.
Майор двинулся к «Мерседесу» с искореженным двигателем. Там под руководством Люшина уже шла разгрузка. Кузов оказался забит тюками с одеждой, картонными коробками с какой-то аппаратурой, огромными круглыми банками с овощными консервами. Не было пока лишь оружия. То ли его не было вовсе, то ли его унесли бесследно пропавшие хозяева каравана.
— Дух! Я нашел духа! — восторженно завопил кто-то из солдат.
Все дружно бросились на голос, раздавшийся со стороны, где возле большого плоского камня валялась туша верблюда, как видно, при первых разрывах снарядов бросившего в сторону, но не убежавшего от осколков. Под камнем лежал, тяжело дыша и затравленно оглядывавшийся, худой мужчина лет тридцати пяти. Ноги его были перебиты и окровавлены.
— М…да, куда нам его тащить? — с досадой произнес майор.
— Разрешите, я его пристрелю? — выскочил вперед Цыплухин, разбитной парень, всего месяц назад переведенный «на исправление» из комендантской роты дивизии.
— А почему ты? — с обидой спросил Куцый, механик-водитель командирской машины.
— Тихо, парни, он пленный, его теперь убивать нельзя, — с сожалением в голосе утихомирил спорщиков майор.
