И точно, на самой середине котловины, взбугряя мелкий песок, било несколько сильных ключей. Чистая прозрачная вода, беспрерывно накапливаясь в огромной воронке, с веселым плеском переливалась через край и, прячась в кустах и высоких сочных травах, торопливо бежала куда-то по межгривью.
Ленька с удовольствием напился, сполоснул руки, лицо, шею и словно смыл с себя всю усталость.
Отсюда, от родника, тропинка уходила круто влево. Леньке это не понравилось. По всем соображениям, ему надо идти прямо и прямо — на закат, и чтобы солнце все время оставалось по правую руку. А тропа вон куда завернула, совсем в другую сторону. Ленька стоял в нерешительности. Но долго думать не было времени: солнце уже давно перевалило за полдень. Надо было поторапливаться, чтобы не пришлось ночевать в лесу.
И Ленька двинулся вдоль ручья, который, как он решил, обязательно выведет его из леса: или к речке, или к озерцам, что лежат в пяти-шести верстах от Елунино.
Идти сразу стало трудно. Бездорожье — не тропка: деревья, кустарники переплелись ветками так, что порой и пролезть через них не было никакой возможности, приходилось обходить. Всюду валялись вывороченные деревья, громоздились, как сказочные пауки, коряги, кучи грязного сушняка, застрявшие в кустах и в лапах этих коряг. Должно быть, весной талые воды наворочали такое. И земля здесь была вся изрыта рваными ломаными бороздами, словно кто баловался огромным плугом.
Ручей вдруг круто сбежал в заросший травой и кустами овраг. Ленька спустился вслед. Ручей зазмеился по дну оврага куда-то вправо. Рядом шла чуть приметная тропинка. Ленька остановился, размышляя, куда побежал ручей. Куда он приведет? Возьмет да вместо речки или озера вольется вдруг в какое-нибудь болото, которых в здешних борах немало. Тогда досыта напляшешься.
Пока Ленька стоял да раздумывал, впереди вдруг сухо треснула ветка, а затем послышались глухие шаги. Кто? Пока голова соображала, ноги уже скакнули с тропинки в кусты. Ленька лихорадочно подлез под нависшие ветки и распластался на влажной земле. А шаги все ближе и ближе. И вот на тропинке появились большущие сапоги, заляпанные засохшей глиной. Ленька поднял глаза и вздрогнул: на него, вернее на кусты, под которыми он лежал, глядели встревоженные острые глаза обросшего густой ржавой бородой мужика. У Леньки сердце захолонуло: неужто увидел?
Мужик, должно, ничего не приметил, однако почему-то остановился. Он был в сером пиджаке, на голове — зеленая фуражка с облупленным черным лакированным козырьком, за спиной торчал большой узел. Он оглянулся назад, произнес хрипло:
