— Карина, здесь падает снег, а у вас стреляют… Теперь ты будешь жить здесь… Родишь еще одного сынишку…
— Я себе это тоже каждый день говорю. Но мне пахнет миндаль…
У Карины в Баку погиб сын Андроник. Десятилетнего мальчика на ходу выбросили из автобуса… А тете Рузане, она была на шестом месяце беременности, вспороли ножом живот… Это происходит сейчас, в наше время: в Баку убивают армян, а в Ереване азербайджанцев, когда вы радуетесь весеннему солнцу, подснежникам, покупаете торт к ужину. Одно дело — видеть это по телевизору: стреляют, жгут, хоронят… Плачут, крестятся… И совсем другое, когда это твоя кровь пролита, твоих близких. Ты с ними смеялась, писала им письма, сидела вместе за праздничным столом, пела одни песни. Задыхаешься от ужаса… Цепенеешь… Не кричишь, а воешь в душе, внутри. Заталкиваешь-заталкиваешь в себе этот крик… Но однажды не выдерживаешь… Как я в то утро… Берешь горсть таблеток… Чтобы ничего не знать, не слышать… Уснуть… И не думать о том, кого родит женщина, которая видела, как пещерным способом четвертуют людей в городе, где пахнет миндаль… Как на дверях хлебного магазина повесили старую армянку. И в ногах у нее стояла сумка с хлебом…
Я думала, что своей смертью их остановлю… Задержу, спасу… Мужа спасу… Сына… Они хотят поехать туда… Мстить… Убивать… Как мне их удержать? Чем?
Чужая страна… Чужой город… Чужие люди… Я ничего не понимаю и не узнаю… Узнаю только животных. Птиц. Может, поэтому люди стали так часто заводить щенков? На выставках собак очереди длиннее, чем в мавзолей и в музеи. Я вырвусь из больницы, уеду на дачу. Буду копать землю, смотреть на деревья, на траву… Я не хочу видеть людей…
В чем моя вина? Почему я должна каяться? Я никого не расстреливала, не предавала… А они кричат на площади, что всех коммунистов надо судить, сажать в тюрьмы. За что? Меня — за что? Моего мужа — за что? Мы верили, любили… Никому сейчас не верю! Никому!!!
Я всех боюсь… Я боюсь, потому что не могу разлюбить то, что со мной было…»
История, рассказанная молодым человеком, который понял,
что жизнь больше Феллини, чем Бергман
Александр Ласкович — солдат, 21 год
«Выбирал не я, выбирал кто-то другой: либо умру, либо не буду знать, что живу. До сих пор в этом не уверен… Я не был в Америке, но мне часто кажется: я там жил… Смотрю на чужие картинки, как на что-то знакомое… Я не знаю: кто сейчас сидит с вами за столом, разговаривает? Может быть, это я? А может, и нет? Иногда я все о себе забываю… Потом вдруг наткнешься: вроде бы это я? Мне никогда не нравилось быть мальчиком… Все выбрали без меня: имя, место, время… Нос, форму ушей, цвет волос… Мама мечтала о девочке, папа, как всегда, хотел аборт. Там, еще в утробе матери, я чувствовал, это впитывалось в мою подкорку, что я никому не нужен, могу не обнаруживаться, не появляться…
