Умолк и закрыл глаза.
Часа через два он умер.
Еремка по возвращении с кладбища, как только похоронили Трудникова, явился к Баркову.
— Товарищ майор, мы с Семеном готовы опять на выход, — отрапортовал он по-военному лихо и вдруг мальчишески просто добавил: — Дядя Пимен Левоныч мне приказал — говорит: «Как меня похоронишь иди к майору и продолжай... Надо дело закончить...» И вот я...
По лицу Еремки катились слезы.
— Поди отдохни, успокойся, Шалыгин. Дня через два приходи, — ответил Барков.
И через несколько дней Бровкин с Шалыгиным и еще один из больных командиров снова вышли из лагеря на разведку. Они возвратились через неделю с выполненным заданием.
В третий раз Глебов не выпустил Бровкина, уложил в постель. Однако Еремка Шалыгин выходил еще и еще.
Две группы разведчиков были пойманы немцами и доставлены в лагерную тюрьму. Троих из них, тяжело заболевших, в первый же день вызволил из карцеров Славинский.
— И зачем такие бегут? Сумасшедшие! — проворчал коротышка Вилли, когда, по приказу коменданта, их из тюрьмы свели в баню форлагеря.
— Пах фатерланд, понимаешь? Ферштай? — ответил Славинский.
— Ja, Ja... nach Vaterland... Nach Vaterland...1 — задумчиво повторил унтер.
— Объясните вашим солдатам, что больные бежать не могут, — качнув головой при виде плачевного состояния беглецов, сказал штабарцт Соколову.
— Родина сильнее рассудка, — ответил ему Соколов. — Слова не помогут, она, как магнит, всех к себе тянет.
— Родина — да, но большевистская… Россия... это другое... — начал было штабарцт.
— СССР ист унзере фатерланд!2 — прервал его по-немецки один из этих больных, лейтенант, возглавлявший группу.
--------------------------------------------
1 Да, да... на родину... На родину...
2 СССР — наша родина!
Штабарцт взглянул на него озадаченно и пожал плечами, но смолчал. Соколову было известно, что штабарцт не фашист. Он был, как сам говорил о себе, «просто врач». Но даже этого добродушного бурша гитлеровцы убедили, что у русских не может быть любви к родине...
Наконец-то перед Барковым лежала теперь карта, на которой к югу, северу и востоку от ТБЦ километров на двадцать были нанесены железнодорожные линии, будки, мосты, заводы, казармы, высотки, бензоколонки, деревни, лесные участки, казармы и лагеря!
Для воображения штабного работника эта карта уже давала пищу, однако же многое еще было неясно. Необходимо было еще разведать то, что лежало тут, возле самого лагеря, начиная с первых шагов за проволокой, чтобы стал ясен первый час боя, исходная часть операции.
