Он окинул ее недоверчивым взглядом.
– Ты регулярно принимаешь лекарства?
Элли кивнула, градусник начал пищать и, вынув его, врач посмотрел на температуру.
– Я их ненавижу.
– Я знаю, – ответил док и помог ей присесть на кушетке.
Затем снял с шеи стетоскоп и начал прослушивать Элли.
Она отлично знала все процедуры и знала, что будет дальше, знала наизусть все вопросы, которые врач будет задавать.
Потом он помог ей прилечь и начал готовить шприц.
– Сейчас будет немного больно, словно комариный укус. – Он протер руку Элли спиртом.
Элли глубоко вздохнула и зажмурилась в ожидании.
– Ли очень долго не было в Сандауне и на ранчо, но он неплохо держится, верно?
– Но ведь он не знает ничего о твоей эпилепсии, не правда ли, Элли?
Элли хотела промолчать, но не смогла.
– Кое-что знает.
– Элли…
– Знаю, – начала Элли, – я должна была поговорить с ним, предупредить его о том, во что он ввязывается, но я не хотела говорить сегодня. Мне нужен был еще один день. Я хотела все рассказать, но не сегодня.
Врач убрал использованный шприц и остатки лекарств.
– Он должен знать все, вплоть до мелочей, чтобы понимать, чего ожидать, – произнес он и заботливо похлопал Элли по руке. – Знать, как реагировать.
Элли не смогла сдержать слез.
– Почему… почему именно со мной?
Годы страданий и злости, жалости к себе из-за разбитых надежд.
– И почему… хотя бы один день, этот день не мог обойтись без… – Элли разрыдалась.
– Милая, – улыбнулся док и продолжал более настойчиво: – Всего лишь один день, один плохой день в череде хороших, которые, несомненно, настанут.
– И я смогу дождаться их? – прошептала Элли в отчаянии.
– Ты сильная, тебе все по плечу. Ты сильнее некоторых людей, которых я знаю. Ты обязательно справишься, ведь до сих пор ты отлично справлялась. А теперь ты не одна, вместе с мужем вы все преодолеете, и у вас будет замечательная жизнь.
Замечательная жизнь. Элли с трудом верилось в произнесенные доктором слова, ведь ее настоящее – это эпилепсия.
Когда-то ужасное слово стало приговором, который развеял надежды на счастливую жизнь. Хотя родители делали все, чтобы сделать Элли счастливой, но она не была счастлива, она жила в постоянном ожидании приступа.
Большую часть времени Элли проводила дома, ее оберегали от любых потрясений и особенно от злых языков и жестоких сверстников, которые ничего не понимали и боялись ее. И если бы родители знали, как ей тяжело жить такой изолированной жизнью, им стало бы еще труднее.
Лекарства могли лишь сгладить, но не предотвратить очередные приступы эпилепсии, изматывавшие ее каждый раз настолько, что не хотелось дальше жить.
