Ганимед. А если мне захочется поиграть, то кто будет играть со мной? На Иде у меня было много товарищей.
Зевс. Здесь с тобой будет играть Эрот, видишь его? А я дам тебе много-много бабок для игры. Будь только бодр и весел и не думай о том, что осталось внизу.
4. Ганимед. Но на что я вам здесь пригожусь? Разве и здесь надо будет пасти стадо?
Зевс. Нет, ты будешь нашим виночерпием, будешь разливать нектар и прислуживать нам за столом.
Ганимед. Это нетрудно: я знаю, как надо наливать и подавать чашку с молоком.
Зевс. Ну вот, опять он вспоминает молоко и думает, что ему придется прислуживать людям! Пойми, что мы сейчас на самом небе, и пьем мы, я говорил тебе уже, нектар.
Ганимед. Это вкуснее молока?
Зевс. Скоро узнаешь и, попробовав, не захочешь больше молока.
Ганимед. А где я буду спать ночью? Вместе с моим товарищем Эротом?
Зевс. Нет, для того-то я тебя и похитил, чтобы мы спали вместе.
Ганимед. Ты не можешь один спать и думаешь, что тебе будет приятнее со мной?
Зевс. Конечно, с таким красавцем, как ты.
Ганимед. Какая же может быть от красоты польза для сна?
Зевс. Красота обладает каким-то сладким очарованием и делает сон приятнее.
Ганимед. А мой отец, как раз наоборот, сердился, когда спал со мной, и утром рассказывал, что я не даю ему спать, ворочаюсь и толкаю его и что-то говорю сквозь сон; из-за этого он обыкновенно посылал меня спать к матери. Смотри, если ты меня похитил для этой цели, то лучше верни обратно на Иду, а то тебе не будет сна от моего постоянного ворочания.
Зевс. Это именно и будет мне приятнее всего; я хочу проводить с тобой ночи без сна, целуя тебя и обнимая.
Ганимед. Как знаешь! Я буду спать, а ты можешь целовать меня. Зевс. Когда придет время, мы сами увидим, как нам быть. Гермес, возьми его теперь с собой, дай ему испить бессмертия, научи, как надо подавать кубок, и приведи к нам на пир.
1. Гера. С тех пор как ты похитил с Иды и привел сюда этого фригийского мальчишку, ты охладел ко мне, Зевс.
Зевс. Гера, ты ревнуешь даже к этому невинному и безобидному мальчику? Я думал, что ты ненавидишь только женщин, которые сходились со мной.
2. Гера. Конечно, и это очень дурно и неприлично, что ты, владыка всех богов, оставляешь меня, твою законную супругу, и сходишь на землю для любовных похождений, превращаясь то в золото, то в сатира, то в быка. Но те, по крайней мере, остаются у себя на земле, а этого ребенка, почтеннейший из орлов, ты с Иды похитил и принес на небо, и вот, свалившись мне на голову, он живет с нами и на словах является виночерпием. Очень уж тебе не хватало виночерпия: разве Геба и Гефест отказались нам прислуживать? Нет, дело в том, что ты не принимаешь от него кубка иначе, как поцеловав его на глазах у всех, и этот поцелуй для тебя слаще нектара; поэтому ты часто требуешь питья, совсем не чувствуя жажды. Бывает, что, отведав лишь немножко, ты возвращаешь мальчику кубок, даешь ему испить и, взяв у него кубок, выпиваешь то, что осталось, когда он пил, губы прикладывая к тому месту, которого он коснулся, чтобы таким образом в одно время и пить, и целовать. А на днях ты, царь и отец всех богов, отложив в сторону эгиду и перун, уселся с ним играть в бабки, — ты, с твоей большой бородой! Не думай, что все это так и проходит незамеченным: я все прекрасно вижу.
