Дезориентированный Потёмкин, окруженный со всех сторон непроницаемой защитой, с трудом пришёл в себя.
— Броненосец, у меня глюки? — услышал Дмитрий голос друга в голове.
Пугачев в очередной раз прошел защитный экран, толкнул в спину.
— Выбирайся наружу.
Силовой кокон дрогнул, поплыл свечой, становясь тоньше и прозрачнее, раздался хлопок, и незамутненная сфера исчезла. Металлический обруч, охватывающий голову, замолчал.
— Русса! — воскликнул Дмитрий, замечая гуорка.
Глаза смотрели на паривший в воздухе светящийся плазмоид, а в голове улыбался гигантский слоноподобный зверь.
Махнув рукой гуорку, Дмитрий повернулся к товарищу.
— Знаком слонопотам? — удивился взъерошенный Пугачёв.
Тело Славки ещё дымилось и вздрагивало, сбрасывая в пространство накопившуюся энергию.
— Вас там быть не…, - начал было Русса, на мгновение превращаясь в пылающий жаром плазмоид.
— Не должно! — засмеялся Вячеслав.
— А здесь нас быть должно? — подмигнул он гуорку.
— Маловат словарный запас, яйцеобразный.
Дмитрий хотел остановить приятеля, но в этот момент гуорк, в очередной раз обернувшись розовым слоном, на чистом русском языке, без запинок и чужеродного акцента, произнёс:
— Смеётся тот, кто в конце концов остается в живых!
В воздухе повисла тишина.
Русса наслаждался видом провала, образовавшегося на месте рта собеседника.
— Русско-гуоркская поговорка, — странно булькая, досказал он.
Вячеслав, захлопнув рот, потешно сглотнул и довольно заухал:
— Хммм-у-у-у-ху-ху-ху!
— Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! — вспомнил он слова великого поэта.
Глядя на смеющуюся парочку разумных, но совершенно разных существ, Дмитрий впервые с момента, как попал в этот перегретый мир, спокойно вздохнул:
«Жизнь продолжается. Договоримся».
* * *
«А может, закончилась она… прошла? Пора платить за все: и за первую, лихую её часть, и за вторую — не менее разудалую», — подумал Емельян, осторожно переворачиваясь на бок.
Однако боли избежать не удалось: тело после работы мастеров пытошных дел превратилось в одну большую кровоточащую рану.
«И все же, как ни крути, видимо, судьба мне быть лихим человеком. Был вором в первой жизни — в далеком будущем. Стал разбойником — или предводителем разбойников — во второй», — продолжал он размышления.
В последние дни, в ожидании казни, его держали в клетке, расположенной внутри тюрьмы.
Другие обитатели застенков, с тоской взирая на одинокого закованного в кандалы пленника, протяжно и громко вздыхали, прощаясь с несбывшейся мечтой о справедливом крестьянском царе.
