Слуг эль-ин не держали, так что все сами принялись класть на тарелки то, что им больше всего нравилось. Обычный семейный завтрак.
Угу.
— Так чем же скромные старики обязаны чести лицезреть самую популярную светскую даму на всех Небесах? — шутливо поинтересовалась я.
— Необходима причина, чтобы мне увидеться с вами, о Хранительница?
Я удивлённо вскинула уши, формулируя насмешливо-оскорблённый сен-образ.
— У-у, какая официальность! — и тут же чуть более серьёзно: — Лейри, что случилось?
Несколько секунд она молчала. Затем подняла на меня огромные глаза, занавешенные длинной серебристой чёлкой.
— Ничего, — пауза. — Просто… там, в детских покоях, я как-то не осознавала, что вы на самом деле настолько Очень Важные Персоны.
Оп-па. Так, напрягаем память: были ли у меня когда-нибудь проблемы с тем, чтобы начать воспринимать свою мать как госпожу-власть-и-могущество? Да нет. Я просто по-другому начала воспринимать и власть, и могущество. Но не маму.
Аррек красиво заломил бровь.
— Вы разбиваете мне сердце, о прекраснейшая леди! Неужели на сем благородном челе, — он помахал рукой перед собственной нахальной физиономией, — не написано большими буквами, сколь Важной Персоной я являюсь?
Лейруору согнулась, пытаясь сдержать приступ смеха, и над её головой мы с Арреком обменялись обеспокоенными взглядами.
— Лейр… — я несколько растерянно покрутила в руках вилку, — тебя же столько лет готовили к тому, чтобы быть моей Наследницей. Только не говори, что ты не понимала, что означает этот титул!
— Да нет, понимала… Но понимать — это одно. А вот почувствовать на своей шкуре — совсем другое.
Что-то начало проясняться.
— И… какие у тебя есть на сей счёт мысли?
Она подняла голову, в фиалковых глазах не было ничего юного. Ничего хрупкого, или неуверенного, или мятущегося. Вспышка сен-образов, многие из которых я так и не поняла.
— Я бы многое делала по-другому. Как мне кажется — лучше.
Аррек сцепил зубы, посылая мне предупреждающий образ, слишком личный, чтобы его мог перехватить даже такой вундеркинд, как Лейруору. Игнорирую.
— Разумеется. Ты рождена, чтобы быть Хранительницей. Я же — всего лишь регент. И достаточно бездарный к тому же.
По крайней мере, у них обоих хватило честности не возникать тут с пламенными возражениями.
Молчание. Слишком многое оставалось недосказанным. Слишком много смыслов и подсмыслов витало в воздухе, холодными призрачными прикосновениями леденя наши мысли.
Я старательно резала ножом что-то на своей тарелке.
