— Вот! - сказал Энлиль Маратович. - Именно. Я сам ни за что бы так ясно не сформулировал. Теперь представь себе, что человеческий мозг - это компьютер, про который никто ничего не знает. Сейчас ученые считают, что он похож на хард-диск, на котором записано все известное человеку. Но может оказаться и так, что мозг - просто модем для связи с сетью, где хранится вся информация. Можешь такое вообразить?
— В общем да, - сказал я. - Вполне.
— Ну а дальше все просто. Когда пользователь связывается со своей ячейкой, он вводит пароль. Если ты перехватываешь пароль, ты можешь пользоваться чужой ячейкой точно так же, как своей собственной.
— Ага. Понял. Вы хотите сказать, что пароль - это какой-то информационный код, который содержится в крови?
— Ну пожалуйста, не надо употреблять это слово, - наморщился Энлиль Маратович. - Отвыкай с самого начала. Запомни - на письме ты можешь пользоваться словом на букву "к" сколько угодно, это нормально. Но в устной речи это для вампира непристойно и недопустимо.
— А что говорить вместо слова на букву "к"?
— Красная жидкость, - сказал Энлиль Маратович.
— Красная жидкость? - переспросил я.
Несколько раз я уже слышал это выражение.
— Американизм, - пояснил Энлиль Маратович. - Англосаксонские вампиры говорят "red liquid", а мы копируем. Вообще это долгая история. В девятнадцатом веке говорили "флюид". Потом это стало неприличным. Когда в моду вошло электричество, стали говорить "электролит", или просто "электро".
Затем это слово тоже стало казаться грубым, и начали говорить "препарат".
Потом, в девяностых, стали говорить "раствор". А теперь вот "красная жидкость"… Полный маразм, конечно. Но против течения не пойдешь.
Он посмотрел на часы.
— Еще вопросы?
— Скажите, - спросил я, - а что это за чулан с вешалкой?
— Это не чулан, - ответил Энлиль Маратович. - Это хамлет.
— Хамлет? - переспросил я. - Из Шекспира?
— Нет, - сказал Энлиль Маратович. - Это от английского "hamlet", крохотный хуторок без церкви. Так сказать, безблагодатное убежище. Хамлет - это наше все. Он связан с немного постыдным и очень, очень завораживающим аспектом нашей жизни. Но об этом ты узнаешь позже.
Он встал с кресла.
— А теперь мне действительно пора.
Я проводил его до порога.
Повернувшись в дверях, он церемонно поклонился, посмотрел мне в глаза и сказал:
— Мы рады, что ты снова с нами.
— До свидания, - пролепетал я.
Дверь за ним закрылась.
Я понял, что его последняя фраза была адресована не мне. Она была адресована языку.
