Один из моих любимых телевизионных сериалов — «M*A*S*H», комедия о вымышленном военном госпитале на корейском фронте.[17] Я не могу посмотреть ни одной серии «M*A*S*H», не припомнив свою «медицинскую карьеру» в больнице Смитерс. Полагаю, в Джорджии по сей день есть несколько докторов, которые не могут смотреть этот сериал, не вспомнив одного дежурного врача.
Первое моё дежурство задало тон всей последующей «стажировке». Едва уступив просьбе Колтера, я понял, что есть лишь один-единственный способ провернуть монументальный блеф. Чтобы надуть семерых интернов, четыре десятка сестёр и буквально десятки сотрудников рангом пониже, я должен произвести впечатление этакого клоуна от медицины.
И решил, что нужно прикинуться беспечным, добродушным, шутливым шельмецом, плюющим на соблюдение правил, усвоенных при изучении медицины. И принялся разыгрывать эту роль в ту же минуту, как только заступил на первое дежурство. Брэнда встретила меня в кабинете дежурного врача — оказывается, Колтер не шутил.
— Доктор, ваш халат и стетоскоп, — с улыбкой вручила она их мне.
— Эй, ты же не должна дежурить в эту чёртову смену, — проворчал я, натягивая белые одежды. — Когда Колтер сказал, что переведёт тебя в эту смену, я думал, он просто шутит. Завтра я с ним поговорю.
— Он меня и не переводил, — в её взгляде плясали озорные чёртики. — Я сама попросила старшую сестру перевести меня в эту смену на период… на твой период.
Я тотчас вставил рога стетоскопа в уши и сунул диск к ней под блузку, чтобы прижать мембрану к левой груди.
— Я всегда считал, что сердце у вас на нужном месте, сестра Стронг. Что у нас сегодня на повестке ночи первым пунктом?
— Не это, — отвела она мою руку. — Предлагаю вам сначала провести обход, а уж после думать об отходе в постель.
Отделение педиатрии занимало весь шестой этаж больницы. Имелась палата для грудничков примерно с дюжиной новорождённых и три подразделения для детей, оправляющихся от болезней, травм или операций, а также положенных на обследование или лечение. Моей опеке доверили около двух десятков детей в возрасте от двух до двенадцати лет. К счастью, в прямом смысле заботиться о них мне не пришлось, поскольку за каждым присматривал свой педиатр, прописывавший лекарства и назначавший лечение.
Мне же досталась только роль надзирателя или наблюдателя, хотя и предполагалось, что я врач, в чрезвычайной ситуации способный взять дело в свои руки. Я от всей души надеялся, что экстренных проблем не возникнет, но всё же составил план на случай непредвиденных обстоятельств. Первую ночь я потратил на обработку интернов, фактически опекавших пациентов. Все они хотели стать педиатрами, и шестой этаж был для них идеальным испытательным полигоном. Понаблюдав за ними несколько часов, я счёл их не менее компетентными и одарёнными, чем большинство штатных врачей, хотя вообще-то не мне об этом судить. Всё равно, что просить неграмотного оценить теорию относительности Эйнштейна.
