Явившись туда однажды утром, я сдал свой временный паспорт и десять дней спустя получил постоянный. Появление документа меня порадовало, но его выдали, как ни крути, Фрэнку У. Абигнейлу-младшему. Для «старшего помощника Pan Am Фрэнка У. Уильямса» такой паспорт не годился. Занявшись поисками, необходимое я отыскал в архиве одного из больших городов Восточного побережья: уведомление о смерти Фрэнсиса У. Уильямса, безвременно усопшего 22 ноября 1939 года в возрасте года и восьми месяцев. Там же сообщалось, что родился младенец 12 марта 1938 года в местной больнице. Мне оставалось лишь приобрести заверенную копию свидетельства о рождении, обошедшуюся мне ровно в три доллара, выдав себя одному из клерков за того самого Фрэнсиса У. Уильямса. Мне казалось логичным — уверен, как и всякому другому — что человек по имени «Фрэнсис» предпочтёт, чтобы его называли «Фрэнком».
Копию свидетельства о рождении я предъявил в паспортный стол в Филадельфии вместе с необходимыми фотографиями, и через две недели получил второй паспорт, уже подходивший к моему мундиру Pan Am. Теперь я был готов «возглавить» экипаж, если только какие-нибудь события ближайших месяцев не опрокинут мою аризонскую тележку с наливными яблочками.
Эти месяцы я провёл, болтаясь по стране, по большей части стараясь не высовываться, но время от времени вбрасывая пару липовых чеков Pan Am или поддельных банковских чеков.
В какой-то момент меня занесло в Майами, где я остановился в пентхаузе отеля «Фонтенбло» в Майами-Бич под видом калифорнийского биржевого маклера, вместе с портфелем, набитым двадцатками, полусотенными и сотенными купюрами, и арендованным Роллс-ройсом; взял я его напрокат в Лос-Анджелесе и доехал до Флориды.
Всё это требовалось для задуманного мной грандиозного мошенничества, то есть сначала создать себе респектабельный фасад, а потом всучить поддельные банковские чеки на большие суммы ряду банков Майами и некоторым из самых элитных отелей. А реноме респектабельного человека я заработал в основном по чистой случайности. Я постарался свести дружбу кое с кем из высшего руководства отеля, и как-то раз, остановив меня в фойе, один из них представил меня флоридскому маклеру, чей финансовый гений был известен даже мне.
Будучи флоридским патриотом, он питал воистину флоридское, плохо скрываемое презрение к Калифорнии, и из большинства его реплик во время нашей мимолётной встречи следовало, что и калифорнийских биржевиков он не ставит ни в грош. Он был столь вопиюще груб и надменен, что откровенно смутил менеджера отеля. Держался он настолько враждебно, что через пару минут я извинился, собираясь уйти, но стоило мне повернуться, как он ухватил меня за руку.
