У тренера был перебит нос и шрамы по всему лицу.
— Парень ты с чутьем, настырный, у тебя все еще впереди… а бокс… не век же лазить под канаты.
Климов резко втянул воздух сквозь зубы. В раздевалке пахло йодом, новой обувью и духом фаворитства.
Как Иван Антонович и предсказал, ему «подсеяли» Плахотина. Ветер дует в одну сторону, а айсберги движутся в другую. Подводные течения сильнее ветра.
Федерация бокса несла в себе признаки океанического происхождения. За Плахотина кому-то могли дать заслуженного, а за Климова?.. Он был слишком «темной лошадкой», чтобы на него поставили.
Пришлось настраивать себя на поражение.
Что ни говори, он волновался. Все казалось, что «боксерки» расшнурованы: нет-нет да и поглядывал на них.
Ему достался красный угол.
— Не дай насесть. Все время уходи, — втолковывал Иван Антонович. — Танцуй, танцуй, и на прямых. Кружи.
Климов только головой кивал да подпихивал перчаткой шлем к затылку.
«В синем углу ринга, — голос комментатора был насморочным и протяжным, — мастер спорта Зиновий Плахотин».
В темноте трибун замелькали, как ночные бабочки, летящие на свет, хлопки, ладони, лица.
Климов старался не смотреть в тот угол, где раскланивался фаворит спортивного Ростова.
«…серебряный призер чемпионата, — гундосил комментатор. — Тренирует его двукратный… обладатель кубка…»
Заревели, заревели! Титул — полпобеды. А вся Европа меньше России.
«В красном углу… — Климов напрягся. — Перворазрядник…»
Все же прозвучало с издевкой. Засвистели. Ждут избиения младенца.
Климов надеялся, что комментатор скажет: «В четырнадцати боях одержал победу нокаутом», но ничего подобного не услышал.
Судья на ринге развел руки. Приглашал к началу боя.
Климов бросил взгляд на тренера, но Иван Антонович повернулся к боковому судье, что-то показывая тому на пальцах. Ткнулись перчатками.
Оп! Климов чуть не принял правостороннюю стойку. Интересно, заметил Плахотин? Вряд ли. Счел за обман или крайнюю степень волнения. У соперника из-под шлема выглядывала челочка патриция, глаза серо-стальные. Он сразу попытался достать Климова коротким ударом в челюсть. Промахнулся.
«Заморишься, — отпрянул Климов. — Костолом».
На ринге было жарко от навязанного темпа и софитов.
Плахотин был «рубака». Бей меня, а я тебя. Климов уходил, подныривал, кружил. Держал противника на расстоянии.
«Что он так спешит? — думал Климов. — Поспорил, что уложит в первом раунде? Решил большие деньги загрести? Не терпится никак?»
— Ты кто? — Плахотин приблизился настолько вплотную, что изо рта его пахнуло.
