Разговор вяло переходил с одной темы на другую; собеседников как бы парализовала мысль о близости неприятельского вторжения.
После того как мужчины выпили кофе и выкурили сигары, они вернулись в гостиную к графине, которая грела ноги у огня. И все-таки она зябла, зябла душой и телом.
Г-н Бутмар первый заговорил об отъезде. Он беспокоился о своих заводах и велел подать коляску в половине десятого под тем предлогом, что не такие теперь времена, чтобы возвращаться поздно. Двое других последовали его примеру и надели сапоги: им предстояло идти по снегу до парома на Сене. Графиня осталась одна.
Она перелистала несколько книг без всякого интереса, с трудом понимая, что читает. Она выбирала у своих любимых поэтов те стихотворения, которые чаще всего приходили ей на память, но теперь и они показались ей банальными, ненужными, бесцветными, и она снова села к огню. Не лечь ли спать? Нет, не сейчас, — она все равно не уснет. Она хорошо знала эти нескончаемые бессонные ночи: они измерялись ударами маятника, которые превращали их в мучительную ночную агонию души и тела.
Она задумалась. В ней пробудились воспоминания о молодости, о прежней жизни, интимные воспоминания, возникающие в унылые часы, признания, которые можно делать только самой себе.
Она вспомнила свое детство, которое прошло здесь, в Дьепдале, в доме родителей, построенном около заводов; вспомнила свою умершую мать, добрую, милую мать. И она заплакала, закрыв глаза руками.
Ее отец, вначале мелкий коммерсант, унаследовавший большой участок земли на берегу Сены и фабрику кислот и искусственного уксуса, в конце концов составил себе крупное состояние как владелец химических заводов. Он женился на дочери офицера Первой империи[4], молодой и красивой, независимой, поэтичной, какими были девушки той эпохи. Немного меланхоличная и к тому же разочарованная в браке, который не вполне соответствовал мечтам ее юности, его жена утешалась любовью к Природе, придавая этому слову смысл, в настоящее время почти забытый.
Она полюбила этот прекрасный лесистый край, эти речные берега, где у самой воды дымились трубы заводов мужа, а по высоким склонам росли великолепные леса Румэра, тянувшиеся от Руана до Жюмьежа. Она составила себе библиотеку из романов и книг философов и поэтов, и вся ее жизнь проходила в чтении и размышлениях. Вечером, гуляя в сумерках по берегу Сены, зеленые острова которой заросли тополями, она вполголоса читала для себя, только для себя одной, стихи Шенье
