Уже видна была Гром-Скала, когда Ярострел оглянулся через плечо.
Не надо было этого делать, ой не надо…
— А-а-а-а-а!..
Ярострел завопил так, что оглянулись и остальные Волчата. За ними катился через трясину клок тумана, мутный и плотный, как прогорклое молоко. В нём то показывались, то расплывались очертания крыльев, чешуйчатого тела, когтистых лап… Казалось, тварь принюхивалась к свежему следу. А ещё в тумане болотными огоньками светились глаза, и, когда Ярострел оглянулся, они сделались зрячими. Страшилище увидело Волчат. Поймало их взгляды, и мальчишек опутали невидимые тенёта. Делаясь всё плотней, серое чудище начало тянуть их к себе…
— Очнитесь! Бежим!
Камень, подарок вилл, ударил Бусого в грудь, дал силу заорать во всё горло, разбить колдовское оцепенение. Мальчишки точно очнулись и опять побежали…
«Это я виноват. Это я посмотрел в Бучило и выпустил птицу Мавута. Всё из-за меня…»
Мысль о неискупимой вине перед родом прорвалась даже сквозь страх. А за ней хлынул спасительный стыд. Он вернул Бусому способность думать и наполнил его плечи упрямой злой силой. Нет, страх никуда не исчез, он был по-прежнему здесь, осязаемый и липкий, он просто перестал застить весь мир.
Бусый набрал полную грудь воздуха и опять закричал. Но это был уже не писк беспомощного зайчонка, готового почувствовать на своём тельце зубы лисы. Это был клич воина, сумевшего победить себя и принимающего неравный бой.
— Волки! Бегством не спастись! За мной все! К Осине!
Это был приказ. Отчётливый, спокойный и властный. Отданный вожаком, надёжным и сильным. Таким, подле которого сам делаешься сильнее. Таким, который нипочём не допустит беды.
И кому дело до того, что этому могучему вожаку от роду всего двенадцать лет?
Мальчишки, в том числе Зорегляд, устремились за Бусым сразу, без раздумий и подавно без споров.
Верёвки, брошенные у Гром-Скалы, никуда не делись со своего места. Не обернулись гадюками и не уползли в траву, только набрякли водой.
— Влево дёрни! А ну, навались разом! А теперь вправо! Дёрни… дёрни… Дёрни!!!
Бусый направлял Волчат быстро и — сам чувствовал — безошибочно. Раскачивал, расшатывал, выкорчёвывал… Каменная Осина сопротивлялась с кромешным упорством, но Волчат, дравшихся за свою жизнь, остановить было невозможно. А из гранитной скалы рвалось им навстречу что-то живое. Теперь Бусому уже не казалось. Не он один, все мальчишки осязали грозные медленные рывки, от которых сотрясалась земля.
