Разве может какой-нибудь взрослый мужчина сравниться с красивым мальчиком!
Вдыхать этот почти детский нежнейший запах, целовать его длинные девичьи волосы:.
А эта особая юношеская худоба, как писал Бунин "прочь от земли", а этот яркий румянец, пятнами, а эта прекрасная непосредственность в переживании наслаждения - его стоны, вскрики, ах, как кривится его нежный рот, когда он кончает:
От моих взрослых мужчин пахло их уверенностью, их усталостью, их начинающей стареть плотью, их бесчисленными женщинами, от многих вполне чистоплотных людей, пахло попросту могилой. Их лица в моменты наслаждения напоминали старческие. Их судороги наслаждения на-поминали агонию. Они выполняли свои мужские "обязанности" молча, сжав зубы, словно отрабатывая нормы своих, неведомых мне ГТО:
А что сравнится запахом юношеской спермы, а их неисчерпаемая потенция, а их неутомимость и постоянная готовность: Взрослые мужчины начинали жаловаться на сердце, печень, легкие и тяжелую жизнь, вздыхали, навязывая мне чувство вины за то, что я "принуждаю" их заниматься сексом, заставляя меня ощущать какой-то неполноценной, опасной для общества нимфоманкой, в то время как я была просто здоровой темпераментной молодой женщиной. И это у них были проблемы, которые они по старой подленькой мужской привычке сваливали с больной головы на здоровую. Как правы феминистки со своим лозунгом, что чем более хиреет фаллос, тем сильнее мужская тирания и угнетение, унижение женщины.
Я сижу в своей квартире, отделенная чередой лет от того лета, фев-ралем от июля, зрелостью от юности: Сквозь мое усталое сегодняшнее лицо, просвечивает мое тогдашнее - лукавый взгляд, румяный рот, и волосы, волосы, теперь вот они убраны в короткое каре, под глазами - залегли грустные тени, а рот предательски бледен.
Я вглядываюсь в то дальнее, в какой-то момент невидимые перего-родки из прочнейшего материала времени, дрожат, плавятся, и я снова лежу в этой темной комнате, едва освещенной огарком свечи, и смотрю на его разметанные о подушке волосы:
Я сравниваю: беру прядь своих темно-каштановых и прикладываю к его золотисто-медовым: Ничего общего: "Лед и Пламень", говорю я: "Воздух и Земля" отвечает он, заключая меня в свои объятия. Мы перекатываемся, по очереди ощущая тяжесть, друг друга, наши волосы переплетаются, смешиваются, наша слюна и дыхание поделены поровну, мы проникаем, друг в друга, подныриваем, заплываем в запретные, тайные заводи, мы запускаем руки друг другу в струящиеся волосы, пу-таясь в них, как в морских травах, мы впускаем наши трепещущие языки в нежные глубины ртов, они от-плывают, чтобы через мгновение, дав нам вынырнуть и глотнуть воздуха, сплестись и медленно погружать-ся на дно, пуская пузыри наслаждения :. Мы соединялись бессчетное количество раз, потом так и заснули, не разъединившись:
