Слепая и крылатая Надежда действительно слепа и крылата. Если кого-нибудь «окрыляет победа», то у богини Ники есть действительные крылья.
Метонимия в мифе как часть вместо целого – не троп, она предмет, осуществляющий действие. Чудо с мясом быков Гелия, убитых спутниками Одиссея, – осуществленная синекдоха:
Кожи ползли, и сырое на вертелах мясо и мясо, Снятое с вертелов, жалобно рев издавало бычачий [40].
Здесь суть не в том, что звук жареного мяса мог напоминать рев и получать такое тропическое толкование. Суть в самой реальности факта: мясо ревет, кожи ползут.
У Шекспира в «Макбете» Бирнамский лес двинулся во исполнение вещания ведьм. Но в самом факте движущегося Бирнамского леса нет чуда. Это только психологический эффект, кажущееся явление: движется войско, и каждый воин несет, маскировки ради, зеленую ветвь из Бирнамского леса. Но в мире чудесного, когда Орфей играет на кифаре, деревья действительно движутся за ним.
За тобой
И леса толпой (Гораций) [41].
В мифе ослепленная Метопа действительно мелет железные зерна.
Герои романов в гневе мечут молнии взором. Мцыри у Лермонтова «глазами молнии ловил», так рвалась его душа на простор. Это метафора. В мире чудесного Зевс действительно мечет действительные молнии, испепеляя ими титанов и гигантов. Причем молнии настолько предметны, что они являются рукотворными изделиями подземных кузнецов Киклопов. Их, наподобие ящиков со снарядами, везет на себе вместе с громами Пегас. Молния-керавн – это орудие. Молния-стеропэ – это заряд. У Гомера от упавшей Зевсовой молнии распространяется серный запах. Материализация доведена до деталей: молнию берет Зевс руками. И в то же время все это только идеи воображения – имагинативные образы.
Даже безобразное, символическое, бесформенное передается как образ, как действующее лицо, как нечто телесное, индивидуальное: таков первотитан Уран-небо, у которого его сын Крон отсекает волшебным серпом детородный орган. Для мифа это не символический акт, не символический орган, а конкретность: из, семени этого органа, упавшего в море, рождается среди кипения пены Афродита.
4. О МНИМОМ ОСНОВАНИИ ДЛЯ РАЗДЕЛЕНИЯ
Для существ и предметов мира чудесного fundamentum divisions (основание разделения), то есть единый признак различия, полагаемый в основание всякого логически правильного Деления, не всегда обязателен; он нарушается и даже может вовсе отсутствовать. Такой единый признак различия для разделения и не может быть обязательным в мире чудесного, так в силу чудесного акта особое различие может быть в любой момент снято, а вместе с ним снимается и само разделение на икс и игрек.
