Я как зачарованный глядел на Мишу, восторгаясь им, удерживая злополучную трубку в руках между коленями. Дело в том, что и я не любил О.Ю.Шмидта, теории которого превозносили тогда, и был рад, что Миша занялся теорией происхождения планет.
Тогда я спросил шепотом:
— Откуда ты взял, что Солнце, трижды сжимаясь, оставляло после себя горячие шары?
Для меня это было новым, не умещающимся в рамки моих представлений о планетах Солнечной системы. А вообще-то, как промерить объем горячего расплавленного Солнца?
— Ты не знаешь этого. Но вот в 1908 году русский ученый, светлейшая голова, Д.В.Голубятников решил измерить, как возрастает температура в зависимости от глубины скважины. Он промерил температуру 327 нефтяных скважин на Ашперонском полуострове. И знаешь, какую он установил среднюю величину геотермической степени?
— Я не понимаю геотермическую степень.
— А это повышение на один градус Цельсия с глубиной скважины в метрах.
— Теперь понятно. И сколько же в среднем?
— А 24,8 метра на один градус Цельсия.
Теперь Миша посмотрел мне в глаза так, что в его зрачках заблестели искры.
— Ничего не дошурупил? Зачем он измерял эту величину?
— Тоже? — переспросил я.
— Он измерял глубины скважин для того, чтобы определить отклонения. Получал отклонения то в 16 м/градус, то в 42 м/градус. И этим путем подсказал, где искать нефть. Но я, как прочитал его… Я сразу ухватился. Предположим, бурили тогда неглубоко, но как температура поднимется, если будут бурить глубже?
Миша чертом взглянул на меня. Он говорил шепотом, и голос его то и дело срывался.
— Возьмем его максимальную — 42 м/градус. Значит, на 100 метров будет 2 градуса Цельсия. Но на тысячу метров будет — 20 градусов Цельсия?
— На 20 градусов? — переспросил я.
— А сколько будет через 3000 метров?
— Вероятно, 60 градусов Цельсия.
— Как ты думаешь, Голубятников не попробовал считать дальше? Он вычислил, сколько могут пробурить!
— Сколько же?
— От силы 12 километров в 1908 году. Потому что после 12 километров температура скважин возрастать будет по экспоненте. Ведь температура повысится до 240 градусов Цельсия. Я, ориентируясь на Голубятникова, на его линейный закон, просто пошел дальше. Взял скважину в 60 километров и получил температуру… Какую бы ты подумал?
Я быстро просчитал и выпалил вслух — 2880 градусов Цельсия!
— Это магма!
На нас все оглянулись, и мы тотчас перешли на шепот.
— А на 600 километров?
— Умножь на десять.
— 28 800 градусов. Так это горячая плазма! — вскричал я шепотом.
