То есть, почувствовал себя готовым отправиться в областное управление по делам культуры, архитектуры и истории, чтобы высказать его начальнику все, что о нем думает.
Давно пора! Сколько можно терпеть диктат малограмотного выскочки и бюрократа? Пусть узнает, что думают о нем интеллигентные люди.
Или лучше пойти в областную газету и выложить правду-матку заведующему ее отделом науки, культуры и здравоохранения? Почему он упорно заворачивает слюняевские статьи о проблемах кино в Малайзии и Аргентине? Его что, не волнует развитие кинематографа на островах Океании? Может быть, ему безразлично, по прогрессивному ли пути идут деятели культуры Новой Зеландии?..
Слюняев вытянул из кармана простыню, которую скромно называл носовым платком, и вытер вспотевший лоб с такою силой, что даже самых легких морщинок на нем не осталось.
Поразмышляв, киновед решил, что наиболее правильным будет посетить и управление, и газету.
— Правильно, правильно! — подзадоривал Поцелуев, читавший мысли Слюняева беспрепятственно. — Задайте перцу господам Похрюкину и Заноскину, задайте! Кроме вас этого никто не сделает, не осмелятся. Вперед, вперед!
Хватив на дорожку еще стакан фараонского винца, киновед неудержимо поднялся и, распираемый священным гневом и жаждой праведных разоблачений, устремился к двери.
Прикидывая, как побыстрее добраться до управления культуры, Слюняев взялся за ручку двери, потянул за нее, дверь открылась, Слюняев шагнул, но оказался не в коридоре гостиницы «Полноводная», а в гулком, как пещера, холле областного управления культуры.
Не понимая, как такое возможно, Слюняев заозирался, запереминался на месте. И неизвестно, как поступил бы дальше, если бы не Поцелуев, тем же нечеловеческим способом образовавшийся в холле, на ближайших подступах к широченной, словно для конных выездов, мраморной лестнице.
— Смелее, смелее! — увлекал он за собой киноведа. — Страна соскучилась по героям!
Остатки здравого смысла бросились было остановить Слюняева, удержать, но оказались бессильны против древнеегипетского вина. Против прошлого все мы бессильны… И Слюняев разгоряченно устремился за Поце-луевым. В два прыжка одолел бесконечную лестницу и оказался на третьем этаже, в коридоре начальственных кабинетов, у двери в приемную самого Генриха Поликар-повича Похрюкина.
Поцелуев дверь уже распахнул, и Слюняев отважно последовал за советником.
Он вошел и почувствовал дурноту, и даже зажмурился от сбивающего с ног сочного аромата французских духов, пронафталинившего просторную приемную. Ну почему нет под рукой противогаза?
