Потому ли, что бой становился все ожесточенней, или потому, что Лубенцов с Чибиревым вступили в полосу особенно жаркой схватки, продвигаться становилось все трудней. Кругом гремело.
В кювете у дороги сидели человек шесть раненых и разговаривали между собой.
— Еще огрызается немец, — степенно сказал один из них.
Второй отозвался:
— Надеется на бога. Тут этих кирх понатыкано, как у нас на Кубани элеваторов…
Третий, пожилой солдат, возразил:
— Какой бог? Гитлер у них бог. На него и молятся, дураки.
Четвертый раненый рассказывал:
— У нас вчера в роте генерал был. Сам нас в атаку повел. Идет во весь рост, а нам велит пригибаться. Генерала, говорит, другого пришлют, а без солдат и новый не навоюет…
Уже совсем недалеко от водокачки, возле свежей воронки от снаряда, лежали убитые два связиста. Чибирев поднял телефон и катушку.
На водокачке Лубенцова встретили разведчики из группы Воронина. Они сообщили, что Воронин ушел вперед, а им поручил наблюдать отсюда. Вот они наблюдают и всё ждут связистов с телефоном, но не могут дождаться.
— Они убиты, — сказал Лубенцов.
Он забрался на башню и стал наблюдать за сражением. Ближние корпуса завода были заняты нашими солдатами. Сзади подходили еще цепи: видимо, Четвериков бросил в бой третий батальон. За главным корпусом собирались немцы. Они сходились сюда, пригибаясь к земле, по ходам сообщения. На длинной прямой улице возле главного корпуса показались четыре танка. Лубенцов передал по телефону о скоплении противника. Через несколько минут он с удовлетворением увидел, как по немецким танкам и пехоте ударила наша артиллерия. Один танк вспыхнул.
Скоро немцы поняли, какая выгодная позиция занята русскими наблюдателями на водокачке. Вокруг нее стали рваться снаряды. Она задрожала — вот-вот рухнет. Лубенцов приник к цементному полу, потом превозмог себя, приподнялся и вскоре засек своего противника; по башне била самоходная пушка; он увидел ее длинный ствол, торчащий из пролома домов.
— Самоходная пушка на углу Берлинерштрассе! — крикнул Лубенцов в телефон.
Через минуту возле самоходки разорвался один снаряд, а за ним второй. Лубенцов вытер пот с горячего лба и мысленно от всей души поблагодарил толстого подполковника Сизых и заодно комдива, давшего артиллеристу такой здоровый и полезный нагоняй.
Стало тихо. Бой переместился вперед. Когда подошел Мещерский со своими людьми, Лубенцов пошел дальше, взяв с собой Чибирева и Митрохина и захватив телефон. У Мещерского был свой аппарат.
