— Пойдемте со мной.
Лубенцов вслед за офицером вошел в большой дом, куда за несколько минут до этого скрылся генерал Сизокрылов. Из полутемных сеней они вступили в ярко освещенную электрическим светом большую комнату, где человек десять девушек-радисток сидели у радиоаппаратов. Девушки принимали радиограммы, записывая длинные столбцы цифр на листки бумаги. Возле каждой из них стоял, сидел или нервно прохаживался офицер.
В комнате было жарко от ярко горевшей печи. Приказания отдавались коротко:
— Свяжитесь с Петровым!..
— Спросите, почему не докладывает о соседях!..
— Достигли ли Ландсберга?
— Переспросите, где немец контратаковал!..
— Свяжитесь с штурмовиками!..
Иногда слышались возгласы:
— А, чёрт!.. Пусть выполняет задачу!
— Передай: горючее вот-вот прибудет!..
Офицер, сопровождавший Лубенцова, исчез, а гвардии майор стал у стены, чтобы никому не мешать. Девушки, несмотря на напряженную работу, время от времени ухитрялись бросить на гостя любопытный взгляд и поправить чёлку.
Просматривая листок с цифрами, один подполковник радостно воскликнул:
— Самойлов вышел к Ландсбергу! Пойду доложу!
Он быстро застегнул пуговицы кителя и скрылся в соседней комнате.
Вообще все офицеры время от времени уходили в соседнюю комнату с листками цифр и тут же возвращались обратно.
Сопровождавший Лубенцова офицер вскоре вернулся:
— Член Военного Совета приглашает вас ужинать.
Лубенцов пошел вслед за офицером. В соседней комнате за большими столами с разложенными на них картами штабные работники отмечали изменения, происходящие в положении танков. В душе пехотинца Лубенцова шевельнулась некоторая зависть к работникам танкового штаба. За час тут происходят изменения, какие не могут даже сниться пехоте-матушке! «Хотя и без нее танки тоже далеко не пойдут», — успокоил он тут же свое пехотное самолюбие.
В одной из комнат лежали и висели генеральские шинели.
— Раздевайтесь, — шепнул офицер Лубенцову.
Лубенцов снял шинель и приотворил дверь в следующую комнату. Здесь за накрытым столом сидели танковые начальники и один генерал-летчик. Всех было десять человек.
Член Военного Совета прохаживался, по своему обыкновению, из угла в угол и молча обдумывал создавшееся положение. Наступление протекало успешно. Но из доклада начальника штаба генерала Сергиевского — хотя он, надо сказать, докладывал осторожно, не делая выводов, — и из разговора по радио с танковым командующим, находившимся впереди с оперативной группой, Сизокрылову было ясно, что положение усложняется с каждым часом. Прежде всего танки оторвались от пехоты на 50 — 100 километров. Танковые полки, разрезавшие Восточную Германию, потеряли часть техники и личного состава. Коммуникации были частично разорваны боеспособными немецкими дивизиями. Подвоз боеприпасов и горючего совершался, таким образом, в очень трудных условиях. Одну автоколонну разбила немецкая авиация. Самое сложное заключалось именно в том, что многие бригады израсходовали свое горючее, а автобаты, ушедшие за горючим, еще не вернулись с тыловых баз.
