Прокоп читал совершенно непредубежденным тоном. Все очень сложно, тебя захлестывает поток незнакомых понятий, имен, и мозг не в силах постичь их, несмотря на самую твердую решимость сосредоточиться. Сначала слушали затаив дыхание, потом постепенно, один за другим, малодушно сдавались. Конца нет! Тепло от американской печки погружало в сон, мозг окутывало тупое бессилие. Как можно понять такое? - думал Павел. - Зачем он это читает? Готов поклясться, он и сам ничего не понимает, авгур! Зачем нас-то мучает? Павел заметил, что все грызут соленые палочки, запивают чаем, переговариваются глазами. Бацилла собачьим умоляющим взглядом вперился в младшую барышню Карасову, а та, обалдевая от скуки, царапала ногтем подлокотник кресла. Все облегченно вздохнули, когда Прокоп захлопнул книгу.
Часы с колонками протенькали одиннадцать, все поднялись с необычайной охотой, повторился обычный ритуал прощания. На пороге прихожей Павел попросил Прокопа дать ему на время «Капитал» - тот лишь изумленно поднял брови. «Как тебе и в голову-то пришло? Впрочем, не жалей - сочинение умное, да не пища это для нетренированного мозга. Значит, через неделю увидимся! Смерть оккупантам!» Он хлопнул Павла по спине и заторопился к Даше, которая ожидала его в облаке табачного дыма.
На том все и кончилось, в следующий раз читали Дарвина, дни стремительно неслись вперед, но ничего не происходило.
И вот как-то раз, неожиданно для себя самого, после того, как были прослушаны известия из Лондона, Павел вдруг сказал:
- А что же мы?.. Давайте тоже что-нибудь предпримем! Я думаю...
Все удивленно воззрились на него, словно он заговорил по-эскимосски. Это его взбесило. Он смущенно взъерошил волосы:
- Я имею в виду... сделать что-нибудь, а?
Кто-то выключил приемник, наступила тягостная пауза. Павел отыскал глазами лицо Прокопа, желтоватое от света лампы, процеженного сквозь абажур; Прокоп изучающе глядел на него.
- Вот это я называю речью мужа, - кивнув на Павла, уважительно произнес Прокоп. - Знаешь что? У меня в портфеле адская машина. Ты ее возьми, а как пойдешь ненароком мимо Града, положи под окна протектора. Видно, ты питаешь страсть к фейерверкам.
Загремел смех, Павел кусал губы; однако Прокоп моментально навел порядок:
- Не понимаю, что тут смешного, друзья? Энтузиазм-качество драгоценное, Даг, милая, осчастливь нас... Попробуй Рембо... - И он сам начал декламировать, умело грассируя.
Тем глубже изумился Павел, когда после сходки Прокоп отвел его в угол, приятельски положил ему руку на плечо, сжал.
